Внутри начинает звучать музыка. Женщина входит в церковь. Она энергично жестикулирует, рассказывая мужу о сообщении. Дверь закрывается, но до меня все равно доносится приглушенное пение. Вылезаю из внедорожника и иду к зданию.

Когда я вхожу, в вестибюле почти пусто. Какая-то женщина укачивает на руках расплакавшегося ребенка. Из туалета выходит девочка и спешит к дверям в зал. Неожиданно двери распахиваются, и из зала вылетает мужчина. Его телефон прижат к уху, на лице ошеломленное выражение. Через несколько секунд из зала появляется еще один мужчина.

— Да что это такое, черт побери? — шипит он.

Сняв очки, я через медленно закрывающуюся дверь заглядываю в зал. Большинство прихожан поет вместе с хором, но тут и там я вижу, как люди перешептываются. Этих перешептываний мало, чтобы остановить службу, но достаточно, чтобы поднялась вибрация, предвещающая гул разговоров.

Подхожу к двери и вставляю ступню между створками. Стивен в передней части зала. Он ничего не замечает — его лицо обращено к отцу, который стоит у аналоя и с благоговением слушает божественную музыку.

Стивен поет вместе со всеми. Его мир еще в целости и сохранности. Он не видит, как в фундаменте под ним увеличиваются трещины. Некоторое время наблюдаю эту сцену. Чем ближе к передним рядам, тем благочестивее и послушнее прихожане, поэтому они пока что ни о чем не знают. А вот задние ряды возбуждены.

Моя система почтовых оповещений опять подает сигнал. Слышу, что в вестибюле вибрирует еще один телефон. И не могу сдержать рвущийся наружу смешок.

Файл «Моральные устои семейства Хепсуортов, часть вторая» чуть более скандальный. По сути, он позорный. Стивен рассказывает о грязной связи со своей мачехой, женой пастора и почтенной дамой, находящейся на вершине их благочестивого и готового подчиняться сообщества. В его пьяных речах столько заносчивости, столько самолюбования… Ах, Стивен. Как ты мог? Как ты мог предать своего отца, да еще таким вот образом?

Его слезливые сожаления в конце я, естественно, вырезала. Он сможет выразить все это вживую, если захочет. А он захочет, я уверена.

Теперь уже толпа говорит в полный голос. Некоторые встают. Я отхожу и позволяю двери закрыться, но вскоре она снова открывается. Хор еще поет, но паства уже поняла, что происходит нечто ужасное. Некоторые говорят по телефону, но большинство сбились в группы и переговариваются, перекрикивая музыку и жестикулируя.

Теперь дверь уже открыта, и наружу начинает вытекать пока еще слабый поток людей. Хор все поет, но голоса хористов слабеют по мере того, как возбуждение в зале нарастает.

Я вижу, как Стивен встает и медленно оборачивается, озадаченный гулом. Пастор Хепсуорт хотя и озадачен, но сосредоточен; он все еще не подозревает о том, что грядет.

Еще больше народу устремляется в вестибюль, ропот становится оглушительным. Я собираюсь уходить, но тут толпа на мгновение редеет, и я вижу, как Стивен подходит к отцу, стоящему у аналоя. Его брови сведены у переносицы, на лице озабоченность. На одно сладкое мгновение его взгляд встречается с моим. Стивен ошарашенно таращится на меня. Я улыбаюсь ему.

«Джейн?» — произносит он одними губами.

Улыбаюсь еще шире. Пусть видит мою искреннюю, неподдельную радость. Надеюсь, он будет помнить эту улыбку всю оставшуюся жизнь. Машу ему и поворачиваюсь, чтобы идти к выходу.

На пути к двери я слышу, как вокруг вибрируют и жужжат телефоны. Подает сигнал и моя электронная почта. Иду к машине и завожу двигатель.

Сидя в теплом и уютном салоне своего черного внедорожника, я слушаю последний аудиофайл. «Моральные устои семейства Хепсуортов, часть третья» — самая настоящая бомба.

Неужели это пастор Хепсуорт, наш пастор Хепсуорт, велит какой-то женщине лечь на его стол? Боже, он молится за нее, овладевая ею прямо в своем церковном кабинете? А она?.. Господи, неужели она называет его «папочкой» и молит о прощении грехов?

Хмыкаю. Я отлично сыграла эту роль, и ему понравилось. Он стонал и рычал от удовольствия, наслаждаясь моей покорностью, называл меня «моя сладкая девочка», со всей силы вставляя мне. Моя игра выглядит очень искренней. Я отлично выполняю работу, когда знаю, что есть аудитория. Причем такая, как эта.

Из церкви, всхлипывая, выбегает женщина. Она единственная, кто убегает прочь. Большинство толпятся во дворе, надеясь стать свидетелями того, как будут разворачиваться события.

Не каждый день доводится увидеть, как гибнет человек. Не каждый день доводится увидеть, как рушится целая семья. Ведь речь не о единичном инциденте. Речь не о незначительном проступке, который можно простить.

Опускаю стекло. Музыка уже смолкла. Из церкви доносится рокот, похожий на грохот катящихся вниз валунов. Это звук толпы.

Долго сижу в машине и наблюдаю. Люди начинают расходиться; они возмущены и обижены, они чувствуют себя преданными. Некоторые мужчины даже плачут.

Слышу изнутри детские крики. На лужайку выходят ученики класса по изучению Библии. Все торопятся, как будто прозвучала пожарная тревога. Учителя стараются увести их подальше от полыхающего скандала. Они идут под «Иисус любит меня», но тут одна из учительниц с рыданиями бежит обратно в церковь. Дети смолкают, и учителя разрешают им пройти на игровую площадку при церкви.

Когда из церкви выходят последние прихожане, решаю, что пора ехать, пока не начались пробки.

Моя задача здесь наконец-то выполнена.

Стивен опять плачет. Я кладу в рот начос[30], доставленные в номер, закидываю ноги на письменный стол и смотрю, как на мониторе крохотный Стивен беспокойно расхаживает по своей кухне.

— Я же сказал тебе, что не знаю! — кричит он в телефон. — Познакомился с ней на работе. Не знаю, зачем ей это могло понадобиться! Я был у нее на квартире и… Думаю, там никого нет. Думаю…

Стивен трет лицо и качает головой, слушая, что говорит человек на другом конце линии.

— Знаю. Знаю. Просто… пожалуйста, попроси папу позвонить мне. Он не отвечает на мои звонки, и я… я… я не знаю, как он. Тед, пожалуйста! Прошу тебя! Я был пьян и не понимал, что говорю. Пожалуйста!

Он опускается на пол, сворачивается клубком и рыдает. Похоже, у Теда нет полезных идей.

Я выключаю звук и смотрю, как Стивен несколько минут неподвижно лежит на полу, потом встает и бредет к холодильнику за очередной бутылкой пива. Со вздохом доедаю последний начос. Не могу сказать, что эти просмотры не доставляют мне радости, просто я наблюдаю за Стивеном уже три дня, и его рыдания немного мне наскучили.

Долгие месяцы я только и думала, что о мести, и вот она свершилась.

В понедельник руководство компании предложило Стивену взять отпуск. Не знаю, есть ли у них основания для того, чтобы уволить его, но они точно не допустят, чтобы он вернулся на свое место. Никому не хочется смотреть в лицо тому, кто только что на аудиозаписи стонал, когда ему делали минет, и хвастался, рассказывая, как спал со своей мачехой.