А возможно, не получится. Достаю список рейсов на Куала-Лумпур и пытаюсь найти ответы.

Я в очень дорогом салоне, окрашиваю волосы в свой естественный темно-каштановый. Мне делают длинное, до плеч, каре с прямой челкой во весь лоб. Иду по магазинам, чтобы купить обтягивающие юбки, высокие сапоги и четыре оттенка красной губной помады, каждый из которых темнее и больше похож на кровь, чем предыдущий. Снова чувствую себя почти самой собой. Проходя мимо зеркала, улыбаюсь и говорю:

— Привет, Джейн.

Я вернулась.

Даже Хепсуорты не узнали бы меня, если б я пришла в их церковь и громко поздоровалась. Однако кошку не обманешь. Когда я возвращаюсь в «люкс» после всех трансформаций, она даже не поворачивается ко мне со своего наблюдательного поста на подоконнике.

Может, на Люка я произведу большее впечатление?

Прошло больше недели с тех пор, когда мы разговаривали. Вероятно, он думает, что я уехала из страны. Обрадуется ли он при виде меня? Обрадуется ли тому, что я осталась?

Да. Да, я в этом уверена.

Достаю из сейфа часы, купленные для него за тысячу двести долларов. Заворачиваю их в блестящую золотую бумагу и кладу в сумку, затем приглаживаю волосы и отправляюсь на встречу с ним.

Если смогу разжечь в его сердце любовь ко мне, если смогу пробудить в нем желание, чтобы я осталась с ним, тогда сделаю все возможное, чтобы ответить ему любовью.

— Ничего не понимаю. — Через плотную толпу пытаюсь разглядеть милое темнокожее личико. — Разве она прелестная?

— Да! — уверяет меня Люк. — Она красавица! Она — само совершенство.

— Она какая-то помятая…

Он прикрывает ладонью рот, чтобы спрятать улыбку.

— Постарайся, чтобы больше никто этого не слышал. Моя племянница — самая красивая новорожденная на свете.

— Допускаю, что это справедливо. Все они выглядят странно.

Люк высоко поднимает свой телефон, чтобы сделать еще один снимок.

Три сестры Айзеи уже подержали малышку на руках, и сейчас настала очередь дяди Люка. Забираю у него телефон, чтобы сфотографировать его с племянницей. Я все еще сомневаюсь в том, что она миленькая, а вот Люк — само очарование. Все вокруг охают и ахают, видя его сияющую улыбку и полные слез глаза.

Он смотрит на крохотную Холли; неожиданно она открывает глазки и фокусирует взгляд на нем. Все родственники едва не падают в обморок от восторга. Тут же щелкают камеры. Люк так и лучится счастьем.

— Только взгляни на это. Я ей понравился!.. Привет, красавица. Привет.

Когда малышка закрывает глазки, он жестом спрашивает у меня, но я мотаю головой. У меня нет желания подержать ребенка, поэтому Люк передает Холли одному из братьев Айзеи.

— Извини, — говорит он, вытирая слезы со щек. — Что-то я расклеился.

Качаю головой. Не понимаю детей, а вот все, что происходит сейчас, это трогательное окончание телевизионного сериала, это я понимаю отлично. Те самые завершающие кадры, когда все герои собираются вместе и зритель трепетно вздыхает.

Это счастливый конец. Даже для меня.

Теперь у меня здесь есть свое место. У меня есть семья Люка. Его друзья. Это много, у меня в жизни никогда столько не было.

Я бы сказала, что с Люком могу быть самой собой, однако пока точно не знаю, какова я сама. Иногда чувствую себя настоящей, но большую часть времени мне кажется, что я смотрю хороший фильм.

В этом нет ничего страшного. Но пока этого достаточно. У меня часто бывало так с Мег. У меня все получится. Я люблю Люка. И учусь заботиться о нем — правда, по-своему.

И, естественно, все еще приглядываю за Стивеном. Не в буквальном смысле. Аккумуляторы камер разрядились через месяц после того, как я на мелкие кусочки разбила его мир.

Пока камеры работали, я нечасто просматривала записи, но смогла выяснить, что ему так и не удалось наладить контакт с отцом и что брат тоже прекратил общение с ним. Семья распалась и разделилась. Пастор Хепсуорт потерял своего первенца. И жену. И авторитет. Стивен лишился своего героя, карьеры и всего, что ему было дорого в этом мире.

В январе он продал свой дом и переехал в Омаху, штат Небраска. Работает помощником менеджера в каком-то ресторане быстрого питания. Уверена, он доработается до менеджера и станет крупной шишкой в своем крохотном мирке. Однако уже никогда не станет прежним. Никогда не почувствует себя в безопасности.

Вот и хорошо.

Церковь закрыли на два месяца, а потом открыли, только во главе уже стоял один из дьяконов. У церкви новое название и новый символ, с сайта удалили любые упоминания о семействе Хепсуортов.

Как и я, они никогда не существовали.

По воскресеньям, когда я утром проезжаю мимо, парковка при церкви забита почти так же как и раньше. И надеюсь, что каждый раз, когда речь пойдет о слабостях женщин, прихожане будут вспоминать мужчин Хепсуортов и во всех подробностях представлять их действия.

Ронда подала на развод. Тот еще не состоялся, но она уже уехала во Флориду.

Пастор Хепсуорт работает в колл-центре. Теперь он живет под старым добрым именем Роберт. Держу пари, больше никто не называет его «папочкой».

Никто из них не умер, и я бы сказала, что у них все хорошо. Значительно лучше, чем у Мег, не так ли?

Сегодня семнадцатое февраля. С ее смерти прошел целый год. Моя скорбь наконец-то притупилась. В последнее время я чувствую ее, только когда сама выпускаю наружу, чтобы вспомнить Мег.

Думаю, придет время, и тоска покинет меня, но я сегодня провожу день с семьей Люка именно так, как должна была бы проводить с Мег, так что вечером, когда вернусь в свою квартиру, которую сняла неподалеку от Люка, буду смотреть свои записи. Буду смотреть на себя со Стивеном. Снова и снова прокручивать ту сцену, когда на него, голого и беззащитного, нацелен мой нож. И позволю себе представить, как убиваю его. Это помогает справиться с печалью.

Зато у Люка все отлично. Мы вместе всего несколько месяцев, и он пока еще не затосковал по настоящей девушке. Когда-нибудь это может случиться.

А я? Что ж… Со мной все хорошо. Продала квартиру в Куала-Лумпуре. Новое жилье кошке нравится. Под своей настоящей фамилией устроилась в одну юридическую фирму в центре Миннеаполиса. Работа хорошая. Мне нравится офисная политика, и я сильна в ведении переговоров. Мне нравится знать, что я победила, а побеждаю я почти всегда.

И еще у меня есть Люк. Он мой в том же смысле, что и Мег, и я не допущу, чтобы кто-то причинил ему боль.

Я довольна. По сути, счастлива. По-настоящему счастлива. И почти обрела покой…

Дверь в отдельную семейную палату открывается, и мать Люка входит, чтобы познакомиться с первой внучкой. Когда наши взгляды встречаются, ее восторженная улыбка тает. Ей хочется испепелить меня взглядом, однако она отворачивается и возвращает на место свою улыбку.