Преподобный Илори помогал Рулю сесть. К счастью, оба смотрели в другую сторону, когда появились Дэви и Фрэнк.

Фрэнк с трудом поднялся на ноги, а Дэви отодвинулся от него и тоже встал. Фрэнк посмотрел на самолет, потом на Илори и Руля.

– Говнюк!

– Меня таким говнюки сделали. Или вы его имеете в виду? – Дэви покосился на Руля. – Вы уже называли его так. Почему вы его не любите?

Фрэнк молчал.

– Не хотите говорить? Хорошо. Надеюсь, я не спас монстра.

– Увы, это так. – Фрэнк скривился. – Целые деревни. Фермы. Рыбацкие поселки. Уничтожены. Только он руки в крови не испачкал и убийцей не прослыл. Он просто показывал пальцем и говорил: «За дело!» Все ради нефти. Ради грязной прибыли.

Черт подери! На миг Дэви захотелось вернуть Руля обратно в миссию: вдруг армейские штурмовики убьют его?

Дэви помрачнел настолько, что Фрэнк отпрянул от него, буркнув:

– Не буду об этом говорить!

– Меня вам бояться нечего, – заверил Дэви, качая головой. – Я хотел бы, чтобы вы об этом рассказали. Всему миру рассказали! – Он тяжело вздохнул. – Можете улетать, когда вернутся другие ваши пассажиры. Мы с мисс Поуп к вам не присоединимся.

– Это ты десять лет назад остановил угоны? Было несколько случаев с самолетами и с яхтой в Египте…

Дэви пожал плечами. Вывод напрашивался сам собой. Во время кипрской операции видеокамеры засняли его на крыле «Боинга-727». Более ста двадцати пассажиров и члены экипажа видели, как он телепортируется при спасении яхты «Арго».

– Что мне им сказать? – Фрэнк показал на Руля и преподобного Илори.

– Сошлитесь на шок. На ангелов. На галлюцинации. На что угодно. Мне пора за мисс Поуп, пока она там голову не потеряла.

– Может, потеряла стараниями штурмовой группы.

– Хорошо бы, – сказал Дэви и прыгнул.

Он появился под центральной частью церкви, довольно далеко от Гиацинты. Один из стрелков с гидроцикла сообразил, где она прячется, и двинулся вглубь островка, обходя ее с фланга. Сухой ил так и летал – пули неслись мимо ступеней, и Гиацинта прижалась к шлакобетонным блокам, которые едва защищали ее. Видимо, у нее кончились патроны, потому что самодовольного вида как не бывало. В перерывах между выстрелами Дэви слышал далекий стрекот вертолетов.

«Если прыгну Гиацинте прямо за спину, меня могут подстрелить», – отметил он. Гиацинта полностью занимала единственное более-менее безопасное место на островке и, судя по тому, как вздрагивала, когда от пуль разлетался сухой ил, особо безопасным его не считала.

Дэви посмотрел на гидроцикл. Он дрейфовал на холостом ходу. Пилот, вывернувшись в седле, стрелял залпами по три выстрела.

Дэви прыгнул и обеими ногами встал на заднюю часть гидроцикла, с правой стороны. Гидроцикл тотчас перевернулся, повалив стрелка в воду, а Дэви погрузился в реку по колено и прыгнул прочь. Он появился за спиной у Гиацинты, и вода, стекающая у него с ног, превратила сухую корку ила в грязь.

Бандит с лодки пробрался в мангровые заросли и палил по шлакобетонным ступеням, но с той позиции прицельно обстреливать укрытие Гиацинты он не мог. Его Дэви опасался не слишком.

Он хотел просто схватить Гиацинту и прыгнуть, но она так вздрагивала каждый раз, когда пуля пробивала грязные ступени или попадала в ил, что у него появилась мысль.

– Возвращаемся на Мартас-Винъярд?

– Да, черт подери! – выпалила Гиацинта, обернувшись. Почти тотчас страх у нее в глазах сменился злостью. – Откуда ты… ладно, просто вытащи нас отсюда!

Осколок шлакобетона царапнул Гиацинте лоб, по лицу потекла кровь, только ее это не волновало.

Украдкой улыбнувшись, Дэви перенес Гиацинту в особняк.

Особняк на южном побережье Мартас-Винъярда…

Они перенеслись в комнату Дэви, в клетку. На турецкий ковер закапала грязь. Они так и лежали ничком, обвив друг друга руками. Потом Дэви попробовал отползти в сторону, но Гиацинта притянула его к себе, перевернула на спину и оседлала. Рацию и «глок» она бросила на пол.

«Сейчас прыгну прочь», – подумал Дэви, но не прыгнул. Вместо этого он почувствовал, как Гиацинта трется об него, как впивается в него поцелуем, как его тело отвечает ей. Руки Дэви легли ей на поясницу, как раз между талией и изгибом ягодиц.

«Господи, как я проголодался!»

Язычок Гиацинты скользнул по губам Дэви, и она буквально разодрала на нем рубашку – пуговицы разлетелись, ткань затрещала. По-прежнему верхом на Дэви, Гиацинта привстала и скинула фоторепортерский жилет. Дэви безвольно приподнял на спине ее футболку-поло, погладил нежную кожу, и Гиацинта прижалась к нему грудью. Дэви нащупал полоску бюстгальтера, а застежку не нашел. По груди в эластичных кружевных чашах, по затвердевшим соскам его пальцы скользнули вперед – вот где застежка! Гиацинта снова приподнялась, чтобы Дэви было удобнее, бюстгальтер расстегнулся, и полная грудь легла Дэви на ладони. Гиацинта застонала и втянула в себя его нижнюю губу.

Дэви страстно желал ее, хотя голосок в глубине сознания громко напоминал, что эта женщина застрелила, убила, казнила Брайана Кокса у него на глазах, вместе с сообщниками похитила его, пытала, удерживала в разлуке с Милли. Тело и не думало слушать. «Заткнись! Любовь тут ни при чем».

Дэви приподнял Гиацинту и потянул за футболку-поло – снять, ее нужно снять! Гиацинта выпрямилась, одним движением сорвала рубашку, скинула расстегнутый бюстгальтер и села Дэви на колени. Одну руку она положила ему на промежность, другой нащупала пряжку ремня.

Дэви наблюдал за ней с болезненным нетерпением, упивался танцем ее груди, очертаниями шеи и ключицы, потом приподнялся на локтях и буквально вытаращил глаза.

На груди Гиацинты, на дюйм ниже ключицы, белел рубец-полумесяц, от времени превратившийся в чуть заметный завиток. С левой стороны красовался другой след – тонкая прямая линия.

Дэви потянулся к полумесяцу – под кожей твердело что-то плоское. Имплантат, как у него самого. Дэви отдернул руку, словно обжегшись. Его затошнило, но сейчас без першения в горле. Все нутро у него скрутило от отвращения.

На резкое движение Дэви Гиацинта отреагировала сильнее, чем на все его прикосновения, – перестала расстегивать ему джинсы, подняла голову и насупилась. Дэви отскочил от нее в другой конец комнаты.

Гиацинта засунула палец в рот и выругалась:

– Черт, предупреждать же надо! Ты чуть палец мне не оторвал.

Гиацинта встала, и грудь ее заколыхалась. Несколько секунд назад налитая грудь была объектом желания, а теперь Дэви едва ее видел. Теперь его взгляд приковывали рубцы, едва видные с другого конца комнаты, но для Дэви – словно начертанные пламенем.

– Что такое?

Дэви постучал себя по груди, по месту, куда подсадили устройство. Он обвел пальцем этот рубец и шрам на шее.