Пока казаки сходили в амбар, мы с Олесей успели привести в негодность большую часть посудин на этой стороне пристани. Причем основную работу проделала девушка. Она с таким остервенением кидалась рубить днища, что, оценив ее усердие, Полупуд многозначительно произнес:

– Повезло покойному Воробью, легкой смертью погиб. Если встретитесь на том свете, Петро – непременно магарыч стребуй. Хотя это вряд ли.

– Хватит… садитесь в лодку. Всех не порубите… типун мне на язык. На том берегу еще с десяток стоит. К счастью, груженых. Так что успеем уйти.

– А вот в этом я не был бы так уверен… панове.

Слова прозвучали столь неожиданно, что я не сразу сориентировался, откуда они долетели, и завертел головой – пытаясь обнаружить во тьме человека, чей голос мне был знаком. Даже слишком… Потому что принадлежал атаману разбойников, одноглазому Ворону.

– Что, не ожидали? Или не рады со мною свидеться? А я вот несказанно рад. Прям танцую от счастья. И побратим… трижды проклятый, здесь. И предатель… иуда. Даже не могу решить, с которого начинать… Наверно, все же с Типуна!

И в который раз главного злодея подвел слишком длинный финальный монолог. Вот к чему было трепаться? Сделал бы, что хотел, а уж потом… над могилой врага можно и поговорить. Коль охота.

Выстрел прозвучал, когда уже даже я понял, что голос доносится с воды. То есть Ворон в бухте. И когда одноглазый нажал на спусковой крючок, ни Полупуда, ни Типуна на берегу уже не оказалось.

Один из них прыгнул в сторону, прячась за лодки. Второй – сиганул рыбкой в бухту. Кто куда именно – я не разобрал, поскольку сообразил, что после всего случившегося тоже не вызываю у разбойников добрых чувств. Так что торчать на линии огня чревато для здоровья. Схватил Олесю за руку и побежал прочь.

Действие было вполне рационально, я всего лишь хотел убраться подальше с освещенного места. Отблески единственного костра, горящего в бочке, здесь нас подсвечивали, как в тире. От лодок мы стояли дальше всех, от реки – тоже. Вот я и выбрал единственно доступное направление – обратно, по тропе.

Естественно, я не собирался бежать на самый верх, а только подняться повыше. Во-первых, оттуда лучше видно. Даже ночью. А во вторых, два серых силуэта совершенно неразличимы на фоне обрыва. Но, по-видимому, лимит удачи на сегодня был исчерпан.

Шагов пятнадцать пробежал, как наскочил на кого-то.

– Слепой, что ли? Разуй глаза! Куда прешь?

Мама дорогая! Да что ж такое? Куда не кинь, кругом клин! Чернота! Хорошо, что в темноте он меня не узнал. Принял за своего.

Спасибо, сработала реакция студента, готового отвечать с ходу на любой вопрос. Особенно если ответ неизвестен!

– Атаман! Быстрее! – произнес я громким шепотом, который делает голос наиболее неузнаваемым. – Они там!

– Кто?

– Те казаки, которых ты ищешь и человек по имени Ворон.

– Что?! – Чернота не сдержался от возбужденного вскрика.

– Ну, они так его называли… А потом он почему-то стрелять начал.

– Ворон… здесь… – бормотал главарь контрабандистов, практически не слушая меня. Но потом цепко ухватил за плечо. – Веди!

– Так вон же… – я указал на силуэт большого челна, темным пятном четко виднеющийся на фоне отражающей звезды гавани. Да и месяц, черт бы его побрал, совсем некстати выглянул. К счастью, Черноту сейчас не интересовало ничего, кроме Ворона.

– Наконец-то… – шептал он. – Дождался… Я знал, что раньше или позже, не проплывет збуй[36] мимо. Теперь не уйдешь… сучий потрох. За всё посчитаемся…

И как угорелый понесся вниз.

Я прижался к отвесной стене, удерживая Олесю, а всем, кто спускался сверху, махал рукой вниз и повторял одну и ту же фразу:

– Чернота велел не задерживаться! Внизу враги! К бою…

В общем-то, комментарии были излишними. Доносившаяся с пристани мушкетная пальба говорила сама за себя. Но человека, который молча стоит на пути – можно толкнуть, сбить с ног, увлечь за собой. И другое дело – он же, но уже отдающий распоряжения именем атамана. Такого полагается осторожно обойти. При этом не задавая лишних вопросов. Например, а сам ты кто такой будешь, что-то личность незнакомая? А рядом что за птичка-невеличка личико отворачивает?..

Таким макаром мимо нас проследовало человек двадцать… или тридцать. Я специально не пересчитывал, но много… слишком много. И соваться вслед за ними было не просто глупо, а смертельно опасно.

Казаки не впервой в таких переделках – выберутся. И мы с Олесей им в этом не помощь, а обуза. Так что самое лучшее, что можно сделать – позаботиться о себе. А дальше видно будет. В конце концов… Мы же все равно собирались расстаться. У Семена и Василия важные государственные дела, а у нас дельце попроще – всего лишь выкупить из неволи троих девчушек.

Полупуд, правда, обещал помочь. Ну, так насколько я его знаю… если останется жив казак, то обязательно нас найдет и слово свое сдержит.

Все это я вкратце и растолковал девушке, все время порывающейся вниз.

Сперва Олеся сгоряча обозвала меня трусом и еще десятком других слов… на разных языках. Я даже понял не все, хотя общий смысл уловил. Потом успокоилась чуток. Достаточно, чтобы начать воспринимать доводы разума… А когда на пристани стали разжигать костры, окончательно пришла в себя и уже сама заторопилась наверх. Сообразила, что любой оглянувшийся захочет узнать, что это за парочка тут прохлаждается, когда все остальные не щадят живота?..

Так что из буерака мы выскочили с похвальной быстротой, и поскольку других вариантов не было – со всех ног бросились в город. Руководствуясь народной мудростью, что лист прячут на дереве, а дерево в лесу… что темнее всего под лампой… ну и так далее… История у человечества длинная, всех премудростей не упомнить. Главное, ногами шустрее перебирать… да на стражу не нарваться.

* * *

Стражники либо ловили конский топот, либо еще не заступили на службу. Так что через ворота в Нижний город мы прошли беспрепятственно.

Идея спрятаться и переждать суету у той самой случайной знакомой – дородной и добросердечной горожанки, возникла как-то сразу. Будто посоветовал кто… Может, потому что других вариантов не имелось.

Несмотря на поднятый людьми Черноты шум, Кызы-Кермен большей частью безмятежно спал. Что, впрочем, и неудивительно для портового города. Здесь редкая ночь обходится без небольшой заварушки, устроенной остервеневшими или заскучавшими гребцами. Зависимо от того против течения шел байдак или спускался к морю. Так что вскакивать на каждый вопль – никакого здоровья не хватит. Не бьют в пожарную рынду, из пушек не палят – значит, ничего серьезного не случилось. Подождет до утра… Тем более все равно с петухами вставать. А летом эти аспиды ни свет ни заря горло драть начинают.