Лев ссутулился еще сильнее.

– Спасибо. Хотелось бы сказать, что просьба отца помочь ему в делах помогла мне отвлечься от грустных мыслей, но на самом деле это исключительно не ко времени.

– Понимаю. – Очевидно, перед уходом Недертона требовалось отключить блестки. Ему вспомнился вопрос, который он хотел задать по пути сюда. – Если у труппы твоего отца нет памяти, которую можно прочесть, то откуда одна из девиц знает меня по фамилии?

– Знала, но уже не знает, – ответил Лев. – Перед твоим приходом я показал ей твое изображение, назвал фамилию и сказал, что делать, когда тебя увидит. Сразу после этого она забыла твою фамилию и внешность.

– Ясно. Не пропадай. И не только насчет этого дела.

– Пора, – громче произнес Лев.

Девушки разом опустили руки, вихрь блесток погас.

Диксон в два счета установил черную спинку, которую сфабил для заднего сиденья «харлея»; на то, чтобы сложить сумку «Мудзи» и закрепить там черными нейлоновыми стропами, времени ушло чуть больше. Поскольку спинка была пластиковая, одежде отводилась роль подушки. Хотя Верити всегда одевалась очень просто, она подумала, что вещи придется гладить. Если, конечно, они едут туда, где есть утюги, в чем никакой уверенности не было.

Дрон, стоя спиной к заднему колесу мотоцикла, выдвинул ноги, отчего стал значительно выше прежнего, как будто на каблуках, и попятился к изготовленной Диксоном раме.

– Чуть левее, – скомандовал Диксон, глядя в просвет между рамой и дроном.

– Так? – спросил Коннер.

– Цепляйся, – ответил Диксон.

В боку дрона открылись две маленькие дверцы, одна над другой. Из каждой высунулся черный прямоугольный крюк. Отыскав соответствующие щели в раме, они немного втянулись, плотно закрепив дрона. Диксон, очевидно, смотрел, как такая же операция прошла с другой стороны, и остался доволен результатом.

– Колени согни, – приказал он.

Ноги дрона укоротились, так что ступни оторвались от земли, затем полностью втянулись. Теперь обращенный назад торс казался просто более основательной версией спинки.

– Обтекаемость не айс, – сказал Верджил (он тоже подошел и стоял сейчас рядом с Верити), – но в нашем случае оптимально.

– Где зарядник? – спросила Верити.

– В правом кофре, – ответил Верджил. – Шлем с отсекателем в багажнике «фиата». Надеюсь, скоро увидимся.

– Где?

– Мы, сдается, снова едем к Заливу, а дальше – кто знает?

Грим Тим все это время стоял в сторонке без шлема. Медицинскую маску N95 он так и не снял, пирсинг в носу и на лбу поблескивал на солнце. Подъехав, он поздоровался с Верити дружеским взглядом, по крайней мере она так думала. Сейчас он подвинул вверх левый рукав черной косухи, под которым оказались большие стальные часы со сложным черным циферблатом.

– Едем? – спросила Верити.

Шлем кивнул.

Она уже надела дутую куртку, ту самую, в которой ехала в Окленд (Грим Тим привез ее с собой), поверх черного худи, надетого, в свою очередь, на твидовый жакет. Стоять под солнцем в трех слоях теплой одежды было жарко.

– Привет от меня Кэти, – сказала она, подходя к Диксону.

Тот кивнул без улыбки, думая о чем-то своем.

Когда она вернулась, Грим Тим дал ей свежую маску и прежний белый шлем.

– До встречи, – сказала она остальным и надела маску.

Диксон и Верджил показали большие пальцы. Верити поискала глазами Севрина. Тот стоял у ворот и тоже показывал большой палец. Она надела шлем, застегнула ремешок, дождалась, когда Грим Тим сядет на мотоцикл, и устроилась позади него. Сложенная и привязанная сумка «Мудзи» оставляла больше места, чем Верити ожидала.

Грим Тим завел мотор, и она подняла ноги на подножки. Они медленно покатили по сухой колее к воротам, которые Севрин уже начал открывать, Грим Тим отталкивался ногами – получались гигантские шаги. Верити в последний раз обернулась на исполинский дуб, и вот они уже выехали на правую обочину шоссе.

– Мы в полумиле от пересечения со Сто девяносто восьмой магистралью, – сказал Коннер в ее наушнике. – Диксон едет с нами дотуда в микроавтобусе. Потом сворачивает налево в сторону Коалинги. Мы едем направо, к Сан-Лукасу, потом снова поворачиваем вправо на Сто первую.

Верити обернулась. Диксон выезжал в полностью открытые ворота, Севрин и Верджил стояли рядом с ними.

– Куда мы едем? – спросила она.

– На север по Сто первой. Остановка заправиться и пописать – в Кинг-Сити.

– Протокол, что ли, отменился?

Верити по-прежнему смотрела назад. Диксон сворачивал на обочину позади них, Верджил и Севрин закрывали ворота за микроавтобусом.

– Мы с тобой пользуемся самым крутым шифрованием, которое оставила Юнис, – ответил Коннер. – Куда после Кинг-Сити, я не знаю. Думается, что в Сан-Франциско, поскольку, по всему, там будет выпускной бал.

– Выпускной бал?

– Готовится большой звездец, но никто мне не сказал какой и кому.

Грим Тим дал газу, и они понеслись по шоссе. Микроавтобус ехал следом. Верити повернулась вперед и обхватила Грим Тима за торс – словно обняла затянутый в кожу камень.

Однако что-то сейчас произошло, сразу за ее головой, Верити не знала, что именно.

– Что это было? – спросила она.

– Вот это, – ответил Коннер.

Появилось видео-окошко. Вид на зеленую крышу микроавтобуса, его лобовое стекло, с высоты футов тридцать. Верити видела темный козырек диксоновской бейсболки.

– Был у меня сзади на вороте, – сказал Коннер.

Дрон шел вверх, микроавтобус на видео уменьшался. По обе стороны – пологие холмы, иероглифические дубы, коровы.

– У тебя ведь шеи нет.

– Зато есть люк. Полный неожиданностей.

– Зачем Диксон едет в Коалингу?

– Для него может быть работенка в аэропорту. По обстоятельствам. Если это начало операции, я тебе скажу.

– Ты охотнее объясняешь, чем остальные.

– Просто меньше парюсь. Я здесь потому, что им нужен пилот для Безголового. Я из их предыдущего среза. Там я им тоже нужен, но для меня тоска зеленая делать, что им надо, а здесь я могу оттянуться. Так что мне дают больше контекста, чем тебе или кому-нибудь в твоем срезе. Спрашивай. Если смогу, отвечу.

– Спасибо.

– De nada.

Еще коровы. И вот их уже не видно.

– Уилф! – крикнул Биван Промш. – Друг сердечный!

Они никогда не были особо дружны. Недертон решил, что Промш пьян. В пору их совместной работы с ним такое случалось часто, в том числе и с утра пораньше. Недертон тогда тоже пил без просыха, однако сейчас это не добавило ему сочувствия.