— На самом деле, ты и не хочешь её возвращать. — Илай даже не попытался оправдаться. — Всё идеально и так, поверь. Тебе нравится то, что происходит именно сейчас. Твоё прошлое — бремя. Оно сделает тебя несчастной. Не заставляй меня в этом участвовать, я не хочу причинять тебе боль.

— Бремя… — повторила я, хмурясь. — Тогда что за печать ты на меня поставил?

— Это не одна печать, а три.

— Какой ты жадный.

— Первая — защитная. — Он прикоснулся к центру моей груди. — У тебя ведь полно врагов, а Дитя с его желанием проткнуть тебя мечом — первый среди этих психов. Теперь у него ничего не выйдет.

Ладно. Илай давно хотел её поставить.

— Вторая — связующая. — Его рука опустилась ниже. — Я всегда буду знать, где ты находишься.

Эту он тоже хотел поставить, даже когда я находилась в ящике.

— Третья — смертельная. — Илай посмотрел вниз. — Любой, кто прикоснётся к тебе там, умрёт.

И эта мысль его возбуждала. Он присвоил меня так, как не смог бы ни один мужчина.

— Жадный. Жадный.

Я стала недосягаема для мужчин даже в большем смысле, чем когда жила в горах.

Илай не вернул мне техники, но заменил их силу своими печатями. Он не вернул мне прошлое, но всерьёз собирался заменить его лучшим будущим. Его попытка всё исправить была трогательна, но представляла собой протез по сравнению с утраченной конечностью.

— Я — последняя из Дев, — прошептала я, поворачивая лицо к луне.

— И тебе не надо мне об этом напоминать, честно.

— Значит, ты понимаешь, что я должна возродить свой клан как можно скорее.

— Возродить?..

Опустив голову, я посмотрела на оружие, которое до сих пор лежало возле меня. Второй меч. Совсем не тот, который мне нужен. Сбросив его, как надоевшую игрушку на пол, я положила руку мужчине на пах.

— Дай мне вот это.

Я не удивила бы его сильнее, даже если бы приставила оружие к его горлу, которое он мне доверил. Поцелуи — одно, но это просто…

Пока его разум анализировал услышанное, его тело уже накрыло меня, а рука оказалась между моих бёдер, сжимая. Илай не собирался уточнять, потому что уже заявил на меня права, но всё равно до последнего ждал подвоха. Привыкнув сопротивляться собственному желанию, он не мог поверить, что я так легко сдалась своему.

Я развела ноги и выгнулась навстречу, когда почувствовала приятное давление. Осмелев, я потёрлась об его твёрдую ладонь, но Илай отдёрнул её… чтобы в следующую секунду прикоснуться ко мне кончиками пальцев, едва ощутимо. Этот трепет неопытного юнца казался таким неподдельным, хотя я знала, что в прошлом он проворачивал с женщинами вещи поинтереснее просто в качестве разогрева.

Со мной в этом не было нужды: лучшей прелюдии, чем его мастерство, не придумать. Но теперь, когда я была готова как никогда, он прикасался к нежной, влажной коже, дрожа, будто его руки внезапно потеряли всякую силу и опыт.

Я тихо стонала, поощряя каждое движение, хотя этого было так мало… даже при том, что это «мало» уже переполняло меня.

Замерев в последний миг, я смотрела не за окно, а ему в глаза.

— Так вот в чём заключена прелесть Внешнего мира? — Я свела ноги, удерживая мужскую ладонь на месте. — В том, что я проснулась в доме Утешений, есть что-то символичное. Теперь я признаю, что это было самое удачное место для знакомства с тобой.

— Да? — хрипло отозвался Илай.

— Ты умеешь доставить удовольствие даже самой избалованной Деве, — правды ради сказала я. — Но я помню: с той женщиной ты был более честен и щедр.

— Я сделал тебе больно? — не понял он.

— Да. — Я приложила руку к груди, капризно заявляя: — Ясноликая госпожа впервые захотела мужчину, а ты решил отделаться от неё имитацией. Ты хоть понимаешь, насколько это жестоко?

— Я забочусь о тебе.

— Раньше твоя забота была неотделима от мыслей о совокуплении, а теперь, когда я хочу, чтобы ты обо мне «позаботился», ты вспомнил о приличиях? Ты развратен, не пытайся убедить меня в обратном. — Я посмотрела вниз. — Ты жив и полон мужской силой из-за меня и для меня. Может, на тебе и нет моих печатей, но ты ведь и так прекрасно знаешь, кому принадлежишь. Твоё тело это знает. И я прошу у тебя то, что и так моё, просто из вежливости.

— Ты можешь забеременеть, — вздохнул мужчина, отстраняясь. Сев, он указал на окно. — У вас нет привычного женского цикла, его заменяет цикл лунный. Ты ведёшь себя так, потому что на это тебя толкает природа. Дева может зачать только в полнолуние.

— Я знаю это, — прошептала я. — Я этого хочу.

Разве не очевидно? Кажется, я дала ему понять это всеми возможными способами, поэтому его удивление сейчас было таким неуместным.

— Ты… хочешь?

— Мне нужно возродить клан и всё исправить, — повторила я, прижимаясь к нему бёдрами. — Вырастить новую Деву, более могущественную и прекрасную, чем её предшественница. Я хочу родить дочь. Помнишь, в доме Утешений ты сказал, что несёшь ответственность за клан, так же, как и я? Докажи это.

Прежде чем эти слова обернутся очередным оргазмом, Илай уложил меня на спину. Но не для того, чтобы исполнить свой долг как полагается.

— Я люблю тебя. И я тебя хочу, — сказал он тихо, обхватывая моё лицо ладонями. — Но ты в опасности, и я не стану усугублять твоё положение. То, что ты сказала — самая прекрасная вещь на свете, но я не имею права даже думать об этом, пока Датэ жив.

— Ты только что сделал меня неуязвимой. Разве не для того, чтобы тут же оправдать необходимость этих печатей, которые поставил против моей воли?

— Прости.

— Я не прошу тебя извиняться. Я на тебя не сержусь, я согласна. Потому что иначе это опустошённое тело совершенно бесполезно. Его ценность заключается только в том, что оно может дать жизнь следующему поколению Дев.

— Хватит. — В его голосе звенела сталь. — Я знаю, что ты всю жизнь пыталась оправдать их надежды, но, пожалуйста, не теперь и не таким образом. У тебя будут дети, но только если ты захочешь семью, а не новобранцев.

Отвергнутый наследник. Для него это была больная тема.

— Ты говоришь такие правильные вещи, но я знаю, что ты сделаешь первым делом, когда я уйду отсюда, — пробормотала я. — Заниматься рукоблудием здесь и сейчас — натуральное убийство, Старик.

— Илай.

— Нет. Так