— Вот и все! — выбросил недокуренную сигарету майор, оторвавшись от бинокля. — Дело дошло до триариев, Саша. Через полчаса маги будут в поселке и расколотят последний взвод. Значит так: я беру всё — прикрытие КП и батарей, личный десяток Твайны, и занимаю позиции в роще за гнездом. У арты все равно осталось по два снаряда на орудие и пятнадцать мин, так что половина расчетов тоже пойдет со мной. И пусть Антон заводит «акацию», пора. Мы встретим серых у поселка, вместе с охраной гнезда и всеми кто остался. Как раз успеем, нах. А там — либо мы, либо они. Но к штабу и гавани я магов не пущу. Сдавать остров и партизанить в лесах нет никого желания, мля. Да и гнездо при таких раскладах сожгут, а потом и гражданских порешат.

— Флот прибудет через полчаса, — заметил я. — Матвей радировал, они идут к нам полным ходом.

— Стало быть, ты их и встретишь. Добьете гадов. Их уже не так много осталось.

— Ты думаешь, я отпущу тебя веселиться одного? — удивился я. — Хрена с два. Вместе пойдем.

— А кто командовать союзом будет, если тебя убьют? — осклабился майор.

— Ты будешь. А если нам обоим конец, то Матвей или Юля. Кандидатур в командиры хватит — сплюнул я. — А тебя я одного не оставлю, Борь. Мы этот остров поднимали, нам за него и ответ держать. Стыдно «лордам» трусить, когда столько ребят погибло.

— Как скажешь, — улыбнулся майор. — Другой бы стал отговаривать, а я не буду, в хорошей компании сдохнуть веселее. Пошли тогда, самое время.

Пока третий взвод на окраине поселка отбивался от первой волны атакующих, мы собрались на опушке небольшой рощицы рядом с гнездом — всего человек пятьдесят и столько же ваэрия во главе с Твайной. Освободили от веток и сетки замаскированную «Акацию» в которой занял свое место экипаж — двое бывших танкистов и пара наскоро обученных «самооборонцев». Вообще-то нам бы танк подошел лучше, но меня в свое время подкупило мощное орудие и умение этой самоходной махины стрелять корректируемыми снарядами — по цене «Акация» выходила лишь чуть-чуть дороже Т-72. А на два экземпляра бронетехники не хватало ни средств, ни кадров, обычная ситуация. У нас и к этой машине имелось всего семь снарядов, уж больно они дороги. Впрочем, чего уж теперь…

Среди собравшихся бойцов я с некоторым удивлением увидел Анатолия и Пашку. Приказа участвовать в атаке у них не было, и вообще-то они мне были нужны живыми, но запретить им я не мог. Раз уж я сам здесь, то и другим лордам можно… поэтому я лишь поприветствовал соратников кивком головы. Но когда мне на глаза попался еще один «ценный кадр», я уже не смог удержаться.

— Петь, нечего тебе здесь делать, — подойдя сзади, положил я руку на плечо агронома. — У тебя свой фронт работ, с серыми мы как-нибудь сами справимся.

— Запрещаешь драться? — повернулся ко мне заряжавший магазин АК парень. Где, интересно, он его достал, вместе с броником? Гражданским, не вступившим в «самооборону», не положено, а Петя теперь даже не гражданин. Ладно, не суть…

— Да. Иди в поселок Петь. Это приказ.

— Знаешь что? — обжег меня взглядом агроном. — А пошел бы ты в задницу со своими приказами, ярл! — выражение лица парня было злое, но одновременно казалось, что он вот-вот заплачет. — «Имуществом» ты меня можешь сделать, но я все-таки человек! И буду сам решать, что мне делать! Может, я был предателем, но трусом — никогда!

— Я хотел как лучше, — немного смутился я от такого напора.

— Тогда не мешай мне, — скривился агроном. — Я пойду в бой вместе с ваэрия!

— Хорошо. Воюй, аспирант! Останешься жив, считай, что ты опять свободен. И можешь сам выбирать, что делать и с кем жить, — пожал я плечами. Ввязываться в долгий разговор не хотелось — не та ситуация.

Этого боя целиком в моей памяти не осталось. Не в том я был состоянии, чтобы вдумчиво наблюдать и запоминать детали. Но помню, что страшно не было, совсем. Была нервная дрожь, холодная злость и предвкушение собственного конца. Впрочем, последнее чувство было странным и в чем-то даже приятным, словно возвращение домой из долгого путешествия или окончание длинного трудового дня. Надо всего лишь немного напрячься и доделать последнее дело…

Атаковали мы прямо во фланг магам, штурмовавшим позиции третьего взвода. Прямо по классике — впереди ехала самоходка, а справа и слева шли цепью мы с магичками, словно немецкие автоматчики из кино про войну. И получилось довольно удачно, что ни говори! Особенно, когда здоровенная пушка «Акации» ухнула осколочно-фугасным прямо в скопление тельнор чуть позади наступающих, где выделялся маг в красном плаще поверх серой одежды, отчаянно жестикулировавший и раздававший команды. Мне даже показалось, что он был похож на Крон-тайра, хотя на таком расстоянии я этого точно понять никак не мог. Воздух вокруг этой группы магов мерцал серым, поглощая пули и осколки, но гаубичного снаряда в упор оно не выдержало. Рвануло так, что вверх и по сторонам полетели только перемешанные с землей клочья. А дальше я помнил происходящее лишь урывками…

Я куда-то палил из автомата, но понять попал в кого-нибудь или нет — не мог, даже разрядив второй магазин. Рядом матерился как пьяный тракторист Макарыч и тоже стрелял — короткими экономными очередями, быстро вскидывая автомат к плечу. Долбили красными плетями заклятий «кровавой немощи» магички. Хорошо запомнилась мне замершая на месте и поднявшая высоко вверх свой посох хозяйки гнезда Твайна, из-за спины которой поднималось ровное зеленое сияние. Оно сплеталось впереди нашего строя какими- то бесформенными клубами, ширилось, вытягивалось в стороны, и на секунду мне показалось, что перед нами выросли деревья призрачного леса, поглотившие летящие в нас заклятья, а затем вдруг распавшиеся на изумрудные огоньки, устремившиеся к противнику. Столкнувшиеся с ними маги дергались в обволакивающем их тела зеленоватом свете, словно их душили невидимые руки и падали на землю. «Лесного гнева» такой огромной силы мне видеть еще не приходилось.

По нам тоже вовсю били заклятьями. Дважды я падал на землю под сильнейшими порывами ветра, потом чем-то тяжелым мне прилетело в каску, мотнув голову так, что я испугался, что сломал шею. Баллистические очки треснули, ребра гудели, но я упрямо поднимался снова и шел вперед, ища взглядом впереди серые фигурки магов и ведя огонь. Где-то справа ревела мотором черная от копоти самоходка, вся в мелких вмятинах от заклятий и с содранной по бортам краской, и трижды, останавливаясь, оглушительно стреляла из орудия в невидимые мне цели. Но потом вдруг она вырвалась вперед, а я с удивлением заметил, что передо мной лежат заваленные телами полузасыпанные окопы второго взвода. Выходит, наша контратака отбросила магов почти к самому лесу у пляжа. И, кстати, а где тельнор? Они что бегут? А ведь верно, бегут! Бегут сволочи! На обычное отступление это уже мало похоже… все, дрогнули серые, — неожиданно понял я. «Энеджайзер кончился, звиздец зайцу».

Меня обогнали несколько бойцов третьего взвода и парочка незнакомых мне в морду магичек из новеньких. Славно, стало быть, выжившие бойцы поддержали нашу атаку, когда мы погнали магов. Где-то впереди на опушке леса продолжался бой: снова заработал пулемет «Акации», там что-то сверкало и вовсю шла стрельба. С моря тоже слышалась работа артиллерии, я ясно различал приглушенные расстоянием, но легко узнаваемые резкие звуки выстрелов морских пушек и короткие очереди «Мелары». Перебравшись через окоп, я споткнулся о тело какого-то мага, и поспешил вперед, вслед за своими бойцами, но получалось медленно — при каждом шаге болела грудь, и даже дышать было тяжело.