стал таким, какой есть, благодаря Камио-сэнсэю, и буду всю жизнь ему обязан». Они и после окончания школы иногда переписывались. Чтобы подчеркнуть свою благодарность, Рёсукэ всегда писал настоящие письма, не электронные.

От рассказа Момоко память Маё вдруг прояснилась.

– Я помню, – сказала она. – Когда я училась в младших классах, у нас в гостиной бывал мальчик, на вид ученик средней школы, который читал книги. Лица его я не разглядела, но, наверное, это был Рёсукэ.

– Да, скорее всего.

Перед глазами Маё встала одна сцена. Это было не так давно. Даже совсем недавно…

– Помнишь, в гробу у отца лежала книжка в мягкой обложке? Это была «Беги, Мелос!».

– Помню, что какая-то книжка лежала, но я ее особо не разглядывала… Так это была она?

– На поминальной ночи вы с Рёсукэ зажгли благовония. Я помню, что, когда Рёсукэ посмотрел в гроб, на лице у него было заметно удивление. Теперь я поняла почему. Он наверняка вспомнил прошлое.

– Видишь, как бывает…

– После твоего рассказа мне стало понятно, почему для Рёсукэ отец был особым человеком. И что он сказал, узнав, что вы разъехались?

– Я уже говорила. «Такие проблемы в супружеской жизни бывают не раз», – сказал он. Особенно в таких чрезвычайных ситуациях, как коронавирус. И спросил, хочу ли я расстаться с Икэнагой.

– И что ты ответила?

– Я ответила, мол, не то чтобы хочу расстаться, но думаю, может быть, так было бы лучше. Однако не очень понимаю, что думает он сам, поэтому ответить не могу. Тогда сэнсэй сказал, что, если я не возражаю, мне стоит встретиться с Икэнагой и выяснить это у него самого.

– И тогда ты попросила отца это выяснить?

– Я не совсем была уверена, но другого способа придумать не смогла. И попросила его…

Момоко сказала: в прошлую пятницу Эйити сообщил ей, что на следующий день увидится с Рёсукэ. Поскольку тот будет в Токио по работе, они договорились встретиться в вестибюле одной из гостиниц рядом с Токийским вокзалом.

– В субботу я ничего не могла делать – волновалась по поводу того, чем кончился их разговор. Но и вечером от сэнсэя не было никаких сообщений. В воскресенье он тоже не позвонил, и я подумала было позвонить ему сама. Тут мне пришло в голову, что, может быть, результат разговора с Рёсукэ оказался таким плохим, что ему даже звонить не захотелось, и я не осмелилась. И тогда я подумала о тебе.

– Обо мне? Я-то тут каким образом?

– Я подумала, может быть, сэнсэй поехал в Токио и заодно решил встретиться с тобой… А встретившись, и про нас рассказал.

– Вот почему ты тогда вечером позвонила… Под предлогом собрания выпускников.

– Ты права. Извини.

– Извиняться не за что. Но ты ведь поняла, что я не встречалась с отцом, а мне ничего не сказала.

– Да. А потом наступил понедельник. Что было дальше, ты знаешь. Позвонил Харагути и сказал, что Камио-сэнсэй лежит дома мертвый, может быть убитый. У меня в голове стало пусто. Не могла поверить. Первое, что я подумала, не причастен ли к этому Рёсукэ.

– И как ты поступила?

– Посомневалась, а потом отправила ему сообщение, что Камио-сэнсэй умер. Он сразу же отзвонился по телефону.

– Что он сказал?

– Обычные вещи. Что он поражен. Что даже не может представить, кто бы это мог быть. Что в субботу после разговора они расстались совершенно нормально. Что сэнсэй ушел, сказав: «До следующей встречи». Его рассказ не вызвал у меня сомнения.

– Ты спросила его про разговор с моим отцом?

– Не смогла. Мне показалось, что это неуместно.

Маё согласилась. Это действительно было так.

– Прости, что я скрыла это от тебя, – снова извинилась Момоко. – Хотела все рассказать, но не смогла себя заставить.

– Значит, потому-то Рёсукэ и уехал сразу после поминальной ночи… Мне, правда, показалось странным, что он даже не захотел взглянуть на сына.

– Да, в тот вечер мы старались изобразить супружескую пару.

– Сколько тогда всяких проблем сошлось!

– Почему тогда? И сейчас эти проблемы никуда не делись.

– И что ты собираешься делать дальше? Будете жить порознь?

– Не знаю. Подумаю еще немного.

– Да, вот еще что… Дядя хотел поговорить с Рёсукэ.

– Тот самый дядя? – На лице Момоко появилось беспокойство.

– Не беспокойся, он не собирается брать на себя роль арбитра, как мой отец. Такие вещи его совершенно не интересуют. Он хотел что-то спросить о преступлении.

– Но ведь Рёсукэ ничего не знает.

– Дядя это понимает. Так можно позвонить Рёсукэ?

– Наверное, можно… – В глазах Момоко читалось сомнение.

23

Такэси, слегка наклонив голову, сидел перед открытым ноутбуком.

– Здравствуйте. Извините, что не вышло представиться во время поминальной ночи.

На экране были лица троих собеседников: самого Такэси, Момоко и, наконец, Рёсукэ Икэнаги. Такэси главным образом обращался к Рёсукэ.

– Это я должен извиниться, что так быстро уехал, – ответил тот. Лицо его было напряжено. Наверное, это было естественно, учитывая его настроение. Он не понимал, о чем его будут спрашивать, и наверняка волновался.

Сидевшая рядом Маё также совершенно не могла представить, что здесь будет происходить. Такэси ничего ей не объяснил.

Момоко согласилась позвонить мужу, но сказала, что и сама хочет знать, о чем его будут спрашивать, поэтому, посоветовавшись с Такэси, Маё решила организовать все следующим образом. Встречу устроили в номере Такэси, Маё принесла туда свой ноутбук, где было установлено несколько приложений для онлайн-конференций, и они вместе с подругой подключились к беседе.

– Сразу скажу, что я не собираюсь встревать в ваши супружеские дела. Никаких вопросов на эту тему не будет, так что не беспокойтесь.

– Понятно, – сказал Рёсукэ.

– Прежде всего спрошу про полицию. Следователи к вам приходили?

– Приходили.

– Когда?

– Вчера во второй половине дня. Утром они позвонили и сказали, что хотят поговорить. А после обеда мы встретились в кофейне недалеко от фирмы.

– Это в Иокогаме?

Рёсукэ несколько напряженно кивнул:

– Да, в Иокогаме.

– Какие вопросы задавали?

– Контактировали ли мы с Камио-сэнсэем в последнее время. Я был не очень уверен, но, поскольку речь идет о расследовании убийства, подумал, что надо с ними сотрудничать, и рассказал, что мы встречались с сэнсэем в Токио шестого марта. По их просьбе подробно рассказал о времени и месте встречи – с шести до восьми вечера в вестибюле гостиницы «Токио Кингдом».

– И что следователи?

– Спросили, что я делал после встречи с сэнсэем. Наверное, это в связи с установлением алиби. После этого я присоединился к коллегам, ждавшим меня в ресторане. Так и ответил.

– Они спросили имена