— Это был он!

— Невозможно. Есть куча свидетелей, могущих подтвердить мои слова. В конце концов, можно активировать на следящих артефактах не только звук, но и с разрешения Владыки картинку с места преступления.

— В моих покоях нет ни одного «тайного ока»! — с апломбом заявила Веблия.

— Как и в моих, магесса. Но в комнатах шутов и дворцовых коридорах этого добра хватает. Нет только у Короля Шутов — два раза ставили, а они перегорают через несколько часов. Видимо, его иномирская сущность неправильно на них воздействует, приводя в негодность. Но Вам лучше знать, как работает магия.

— Всё интереснее и интереснее… — задумчиво проговорил Ипрохан, натягивая штаны. — Срочно в мои покои смотрящее зеркало и амулеты памяти. Будем смотреть и считать, сколько Илиев бродит по столице.

Быстро доставили всё необходимое. Драка на шутовском этаже дворца была пересмотрена раз десять. Хватило бы и одного раза, чтобы понять — Илий непричастен к нападению на Первую Советницу, но события в зеркале настолько захватили Владыку, что он крутил запись несколько раз, от души веселясь и комментируя происходящее.

— И что Вы скажете теперь, уважаемая Веблия? — спросил Сыч, после очередного просмотра. — Король Шутов, явно, не мог быть вашим обидчиком.

— Не знаю… — скривилась ведьма. — Возможно… Было темно и я перепутала.

— Или кто-то хотел, чтобы вы подумали именно на Илия. В любом случае я определю в Ваши покои лучших своих людей, дабы подобные нападения не повторились. Первая Советница слишком важная и нужная фигура для королевст… Нагорной Империи, чтобы оставаться без защиты. В свою очередь, я лично подключусь к расследованию и обязательно выясню личность злоумышленника.

— Правильно! — поддержал Ипрохан Главу Тайной Стражи. — Разберись! А всё-таки, Нагорная Империя звучит красиво! Не тяните оба с реорганизацией! Хочу на Празднике Зимы официально объявить о создании величайшей страны в мире!

— Непременно… — присев в реверансе, промямлила Веблия. — Разрешите идти, Ваше Величество? Ночные события подкосили мои силы и нервы — необходим отдых.

— Иди! А зеркало оставь — я ещё не насмотрелся!

— Что делать с шутами? — спросил Сыч, как только за женщиной закрылась дверь. — Посмотрев запись, понимаю, что произошедшее всего лишь череда нелепых случайностей, но преступление имело место быть.

— Сам что думаешь? — ответил вопросом на вопрос король.

— Хм… Наказать надо, чтобы не расслаблялись и мордобои с гвардейцами не устраивали, но не сильно. Где ещё таких весельчаков найдёте?

— Верно! Поэтому завтра сам с ними разберусь! — хихикнул Ипрохан. — Не зря меня прозвали Весёлым — суд такой же устрою! Теперь тоже иди! Хочу ещё раз посмотреть, как недоразвитая шутовка мокрой тряпкой лихих гвардейцев гоняет! А этот, помнишь?! С картиной на башку надетой?! Умора! Вина мне!

* * *

Памятуя о том, что в камере за нами могут следить, мы особо не разговаривали, лишь изредка обмениваясь иносказательными репликами, темы для которых быстро иссякли. Скучно… Так и заснули на единственной длинной скамейке, положив головы друг другу на плечо. Под утро лязгнул засов и вошёл знакомый «серый».

— Илий Король Шутов, на допрос.

— Слегка прихрамывая, я поплёлся за ним, прекрасно понимая, к кому меня ведут, и мысленно готовясь к серьёзной беседе.

Предчувствия не обманули — сам Сыч сидел за столом следователя, попивая отвар, по запаху и бодрящим свойствам чем-то напоминающий кофе.

— Спасибо, что пришёл, — отхлебнув из кружки, начал он.

— А у меня был выбор? — усмехнулся я в ответ.

— Конечно. Могли бы принести связанного или вообще не донести — смотря, как буянил. Были случаи, и не единожды, когда дурные головы шеи свои под неприятности подставляли.

— Да, хватит их мне на сегодня уже.

— И на завтра тоже, — жёстко припечатал герцог Танлийский.

— Что у нас завтра? — обеспокоился я, понимая, что не просто так он ляпнул.

— Суд. Будет вершить сам король.

— Блин… Надеялся, что легче отделаемся.

— Не волнуйся, немножко поглумится, но на виселицу не отправит. Смотрел он вашу драку — очень ему приглянулось она.

— Хм… А Вам, как профессионалу?

— Мне тоже. И сама идея подобного алиби, и исполнение, хотя недочёты тоже есть. У всех в комнате падают графины… Я проверял лично — очень устойчивые. Ладно, когда один, но три? Тут без магии не обошлось, а если учесть, что сам Кортинар у тебя в друзьях, то…

— Он тоже рад, что ты его вычислил.

— Умнейший человек. Жаль, что бездушие магов началось с его оплошности, — вздохнул Сыч. — К нему наведывался перед потасовкой?

— Ну… — не желал я раскрывать все карты.

— Успокойся. И так знаю, что к нему. Веблия прибежала к Ипрохану и пыталась тебя обвинить в… самому смешно!.. изнасиловании с последующей попыткой убийства! Лицо руками расцарапала, одежду порвала и на жалость давить стала. Кстати, получилось бы у неё, если б ты с умом к делу не подошёл.

— Всё-таки не сдержала слова, — разочарованно произнёс я. — Придётся учить по-другому.

— Не торопись. Ведьма только и ждёт непродуманной ответной реакции. У меня к тебе просьба. Завтра по горячим следам, сразу после, если на людях, или во время, если Ипрохан вас у себя судить будет, напомни ему про Школу Шутов-Шпионов. Сейчас уже во дворце становится тесно, а как только Империей твоей «обрастём» — не протолкнуться станет. Правы вы с Замрудом Хохотуном — надо расширяться, выходя за границу Гархема.

— И Вас вскользь упомянуть?

— Нет. Я сам не потеряюсь. Иди. Своим можешь намекнуть, чтобы не волновались о завтрашнем… или послезавтрашнем, как король проспится, дне — жить будут.

Сыч «накаркал». Двое суток мы провели за решёткой, ожидая своей участи.

Наконец, одним радостным утром нас четверых доставили под конвоем в покои Ипрохана. Это хорошо! Значит, судилище будет не прилюдным. В кабинете также присутствовали Глава Тайной стражи и ведьма. Ещё один, полный лысый человек с умным взглядом был мне незнаком, но догадаться, кто это не составляло большого труда — казначей Саним Бельжский, которого за глаза все звали Кошелёк.

— Ну что, допрыгались?! — грозно нахмурил брови Владыка.

— Я не прыгал, Ваше Величество, — неожиданно для всех заявил Парб. — У меня после этого колени болят.

— Да?! А кто гвардейцу на голову картину одел?!

— Это смотря какую картину. Ежели с голой бабой в ромашках — не я точно. Смолоду женский пол уважаю, чтоб такую красоту портить. Ту, на которой запечённая утка в яблоках — опять не я. Не привыкший едой разбрасываться… А вот, где цветочки-листики — каюсь — моя работа. Рисуют всякие веники, «мазилы» криворукие, краски переводят. Нет, чтобы ещё одну бабу накалякать.