которых подготавливали уже ранее заброшенные в империю казаки–индейцы. Ещё пятьсот индейцев–разведчиков готовились к отправке вместе со сторожевыми собаками, обученными сапёрному делу. Универсальные собаки уже показали свою эффективность в Чакской войне, они и мины обнаруживали, и врагов чуяли издали, а многие ещё умели вести разведгруппу по чужому следу.

Итого, в начале 1935 года в Абиссинию предстояло перебросить, вместе с гражданскими мастеровыми, пять тысяч специалистов. Также требовалось доставить партию новейших зенитных орудий калибра восемьдесят пять миллиметров. Правда, пушки были пока без электропривода наведения ствола и не на автомобильном шасси, но для защиты стратегических заводов от авианалётов сойдут и такие дальнобойные «недоделки». Ещё необходимо было как–то протащить в Абиссинию несколько вагонов с боевыми ракетами для автожиров.

— Боюсь, что весь груз и персонал застрянут в порту Джибути, — высказал Алексею резонные опасения начальник разведки. — Лига Наций настаивает на мирном разрешении конфликта между Эфиопией и Италией, поэтому нейтральным странам рекомендовано не поставлять оружие обеим сторонам.

— Италия и так без чужих поставок обойдётся, — раздражённо фыркнул Алексей.

— Вот именно, — печально вздохнув, развёл руками Кондрашов. — Таковы особенности мировой политики невмешательства.

— Ладно, мы тоже будем играть по «мировым» правилам, — сквозь стиснутые зубы прошипел владыка Парагвая. — Эдуард Петрович, готовь дипломатическую миссию в Абиссинию. Я лично возглавлю… представительную делегацию.

— Всей толпой повалим через парадный вход? — криво усмехнулся Кондрашов и, зная анархистские повадки атамана, пожалел иноземцев: — От порта Джибути хоть что–то останется? Не хотелось бы ещё и с французами ссориться.

— А это уж, как «лягушатники» себя вести будут, — зло усмехнулся казачий атаман. — Караван водой пойдёт, а я делегацию на дирижабле догоню, не хочется время терять на долгий переход. Ты только, перед отправкой миротворцев, устрой митинг — я пламенную речь толкну.

В день отправки каравана судов из порта Асунсьона небо заволокло низкими облаками. Отбывающие в Абиссинию специалисты собрались на широкой бетонной полосе речного пирса. Офицеры выстроились ровными коробками строя, каждый отряд отдельно. Лейтенанты из Абиссинии заняли правый фланг, дальше в ровных рядах замерли казаки в чине майоров, за ними встали индейцы с лейтенантскими погонами, потом отряды индейцев–снайперов, группы разведчиков и сапёров со служебными собаками, замыкали построение отряды артиллеристов и связистов. На левом краю пирса аморфной массой толпился мастеровой люд из Абиссинии, в пёстрых гражданских одеждах.

Рядом с центром полосы пирса установили высокую трибуну, на которой разместилось руководство Парагвайской республики, прибывшее ободрить напутственным словом казаков и абиссинцев, отплывающих в далёкую Африку. Министры и генералы произносили краткие речи о дружбе народов, интернациональном долге в борьбе за независимость Абиссинии и братской помощи в войне с итальянским фашизмом — в общем, дежурный набор лозунгов. Громкоговорители разносили речь во все концы пирса, но звучные слова лишь сотрясали воздух, не особо бередя душу.

С заключительным словом выступал войсковой атаман Парагвайского Казачьего войска. Когда Ронин, чинно поправив золотой крест на груди, взял микрофон, неожиданно стих ветерок с реки, и даже крикливые чайки больше не рисковали нарушить внезапно окутавшую порт тишину.

— Братья, парагвайские казаки и абиссинцы, вы сейчас стоите на краю мира — дальше плещутся бурные волны военной поры. Смертоносные ураганы и грозы ждут отважившихся выйти в опасный путь. Вас — малое войско, врага — несметная орда. Но не вам страшиться тёмной армии Сатаны, ибо вы — рыцари святого воинства Господнего. Воины–светоносцы, я пойду рядом с вами в праведный бой! Паладины Абиссинии, выньте оружие из ножен! — Ронин снял с груди золотой наперсный крест, сжал в правой ладони основание распятия, и высоко поднял его над головой, словно рукоять незримого святого меча. — Да рассеет тьму адову свет истины божьей!

Вслед за атаманом, с грозным металлическим шелестом, тысячи воинов в едином порыве выхватили из ножен форменные парагвайские клинки укороченных казацких шашек и воздели над головами.

В следующие секунды мощный порыв ветра прошёл над строем святого воинства.

Серые мрачные тучи над акваторией порта развеялись в одном месте, образовав ровный голубой овал, аккурат напротив полосы речного пирса. Сноп яркого белого света наклонно упал с небес, и рассыпался тысячами серебряных искр на отполированных парагвайских клинках, отсветами озаряя вдохновенные лики замерших в строю паладинов.

Воины почувствовали в теле лёгкость необыкновенную, будто солнечный ветер сбросил с их плеч тяжёлые каменья. И душа в этот миг запела, вторя малиновому колокольному звону. Только чуть погодя до сознания дошёл факт, что это из дали, из туманной дымки на окраине Асунсьона, вовсю мощь звучали колокола столичного храма.

— Паладины Абиссинии, с нами Бог! — сверкая золотом креста, ещё выше вскинул святое распятие к небу владыка Алексей. — Солнечные лучи озарили освящённые клинки светоносцев! Паладины Абиссинии, тьма будет развеяна, победа — за нами!

— Ур–р–а-а!!! — грянул раскатистый гром дружных голосов над берегом Парагвая, и яркие блики отражённых от стальных клинков солнечных лучей заплясали на просветлевших лицах суровых паладинов.

Митинг был окончен, оркестр бодро заиграл «Прощание славянки», и началась погрузка войска на пришвартованные к пирсу суда. Репортёры спешили запечатлеть исторический момент на плёнки кинокамер и фотоаппаратов. Притаившаяся на краю пирса кучка иностранных дипломатов горячо заспорила о деталях талантливо срежиссированной постановки. В колокольном звоне, явно согласованном по радиосвязи, тайны ни для кого не было, а вот о способе разгона облаков спорили до хрипоты. Одни склонялись к версии бомбардировки облаков химическими зарядами, сброшенными с дирижабля. Другие настаивали на версии особых газов, выпущенных с борта «Летучего голландца», как раз удачно расположившегося под разрывом в облаках, аккурат со стороны солнца, чуть в стороне от каравана судов.

Однако менее искушённые в науках и политике зрители, коих было подавляющее большинство среди городских зевак и отбывающих в Африку пассажиров, искренне считали, случившееся небесное светопреставление с колокольным звоном, истинным божественным знамением. Людям всегда хотелось верить в чудеса, и разубедить простой народ ещё никому не удавалось. Тем более что Ронин неоднократно уж баловал доверчивую паству своими чудачествами. Да и в верности ранее озвученных пророчеств наимудрейшего владыки Парагвая не могли усомниться даже самые отъявленные скептики. Особенно всех воодушевило заявление Алексея о личном участии в заморской военной компании. Ну а то, что казаков мало, так и раньше били врагов не числом, а умением. Если уж атаман лично взялся руководить процессом, то дело верное — победа будет!

Лишь один наблюдатель точно знал, что на самом деле происходило в порту Асунсьона, потому как видел колдовским взором искажение в эфире гравитационных полей.

— Эх, батяня, а я умею только дули из дыма от костра крутить, — тяжело вздохнув, позавидовал отцу Матвей. — Ты, вон, на настоящую войну отправляешься, а меня с собой не берёшь.

— Не переживай, врагов и на твой век хватит, придётся ещё повоевать, — взъерошил ладонью волосы сынишки Алексей. — Учись пока дули из дыма крутить получше, глядишь, и колдовское баловство когда–нибудь пригодится.

— Ты уедешь — кто учить станет? — обиженно насупился мальчишка.

— Ну, улечу я ещё не скоро, да и ненадолго совсем, — обнадёжил наставник. — А на время отлучки, сложной домашкой загружу, чтобы не скучал.

— Всю неделю в учебке загружают, а по выходным ещё и колдовскую домашку делать, — надув губы, возмутился непомерной нагрузкой одиннадцатилетний мученик.

— Хочешь стать настоящим мастером — набивай руку, — улыбнулся домашний учитель.

Матвей шмыгнул носом и с укором глянул на отца.

— А ты рассказывал, что тебя в детстве науками разными не мучили — дед учил только воевать.

— Так потом самому много лет нагонять пришлось, — посетовал Алексей и обнял сынишку за плечи. — У меня детство короткое было, завидовать нечему, а твоя война дала тебе отсрочку — гуляй вволю.

Через месяц Алексей улетел в Африку, где во французском порту Джибути застрял караван светоносцев–паладинов. Колониальные власти Джибути, ссылаясь на решение Лиги Наций, не пропускали военные грузы в Абиссинию, хотя итальянское снаряжение в портовых складах надолго не задерживалось.

С появлением в небе дирижабля парагвайского лидера, обстановка в порту резко накалилась. Встречать атамана на улицы Джибути вышли тысячи вооружённых паладинов. Молодые абиссинцы, бахвалясь удалью, принялись ломать ударами кулаков деревянные штакетные заборчики и крушить ногами хлипкие глиняные стенки