Тут на ум профессору Воронцову почему-то начали приходить уже набившие оскомину всей стране примеры: супруга мэра Москвы Елена Батурина, которая исключительно на заказах правительства города заработала огромные капиталы. И, конечно же, настоящая семейная идиллия в правительстве России.

И никому даже не приходит в голову обвинить этих людей в «незаконной предпринимательской деятельности». Хотя очень трудно себе представить, что госпожа Батурина, придя после насыщенного финансовыми операциями трудового дня, не поделится своими «проблемами» с мужем — абсолютно бескорыстным и всеми уважаемым мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым.

А вот жена Шумова, оказывается, не имела права обсуждать со своим мужем проблемы их несчастного «Маяка».

Все это довольно трудно поддается логическому объяснению.

Но больше всего Воронцова поразила попытка следствия обвинить Алексея Шумова в изготовлении поддельного диплома о высшем образовании.

Виктор Петрович уже не первый раз сталкивался с проблемой фальшивых дипломов и был, пожалуй, одним из главных специалистов в этой области.

В последние годы, с ростом числа чиновников, значительно вырос и спрос на дипломы о высшем образовании. И это вполне объяснимо. Ибо, чиновнику учиться не хочется, а диплом в личное дело надо положить обязательно. Поскольку без этого не будет дальнейшего карьерного роста. Вот и процветает в России бизнес по изготовлению и продаже дипломов различного уровня.

Если ты уверен, что никто твое личное дело досконально изучать не будет, можешь купить себе фальшивку, ловко изготовленную на простом цветном принтере.

Если тебе нужен тыл попрочнее, можно купить диплом на натуральном гознаковском бланке, но с поддельными печатями и подписями. Установить эту подделку сложнее, но при желании можно.

А вот если ты нуждаешься в идеальной подделке, тогда тебе предложат диплом «с проводкой». Это означает, что учиться ты все равно нигде не будешь. Но тебя задним числом зачислят в какой-то конкретный вуз, который ты успешно «закончишь», так и не перешагнув ни разу порог этого учебного заведения.

То есть купить сегодня можно любую фальшивку. Разница лишь в цене. Которая может начинаться с десяти тысяч рублей и кончаться несколькими десятками тысяч долларов.

Когда Воронцов натолкнулся в материалах шумовского дела на обвинение в изготовлении фальшивого диплома, у него возникло сразу несколько вопросов.

Во-первых, зачем человеку, уже имеющему одно законное высшее образование, приобретать себе диплом о втором высшем образовании?

Во-вторых, зачем ему самому изготавливать это самый злополучный диплом, если его можно купить через Интернет или через агентов на любой станции московского метро?

И, наконец, в-третьих, зачем человек, знающий, что он находится под особым прицелом, будет совершать подобного рода глупость?

Отвечая сам себе на поставленные вопросы, Виктор Петрович пришел к твердому выводу, что вся эта история с фальшивым дипломом – чистейшей воды фальсификация со стороны, как видно, не очень грамотных, но довольно самоуверенных следователей.

Именно эти свои экспертные выводы высказал Воронцов, собравшись за одним столом в кабинете директора «ООО «Маяк» с большой группой адвокатов Алексея Шумова. И именно об этом он собирался сегодня говорить в суде.

Вопрос заключался только в одном: в качестве кого он будет участвовать в судебном заседании? На роль эксперта он претендовать не мог, так как экспертов назначает только суд. А рассчитывать на подобное решение было бы достаточно опрометчиво.

Оставался только один вариант: предложить суду известного московского профессора Воронцова в качестве специалиста по правовым вопросам в области социальной политики.

На сем и порешили.

Чай, тем временем, совсем остыл. Виктор Петрович допил его холодные остатки, наскоро закусил настоящими домашними пирожками с лесной ягодой и засобирался.

— Я бы хотел до суда побывать в этой самой школе в Большом Шигаево… Если это, конечно, возможно… А потом — повстречаться с вашим местным районным прокурором… Кажется, его фамилия Сидоров?..

— Иванов… — как-то невесело усмехнулась Галина Миновна. — Степан Михайлович… Только я уж не знаю — нужно ли вам к нему? Он — человек довольно скользкий. Вряд ли скажет вам всю правду о том, что они с Лешей сотворили…

— Ничего, — успокоил ее Воронцов, — я умею находить общий язык с подобного рода людьми. Мне это даже, как психологу, было бы весьма интересно. Именно по поведению подобного рода чиновников можно сделать самые интересные выводы. Так, как насчет школы?

— Игорек вас сейчас мигом туда свозит! — хозяйка кабинета схватила со стола мобильный телефон и набрала номер водителя. — Игорек! Поступаешь в полное распоряжение нашего московского гостя! Отвези его, пожалуйста, в Большое Шигаево — в школу! А потом — завези ненадолго на берег Волги. Пусть Виктор Петрович глянет на наши волжские просторы… Если он, конечно не возражает… — она глянула в сторону Воронцова и, увидев, что он одобрительно закивал головой, закончила. — Потом свозишь в районную прокуратуру к Степанову и привезешь прямо домой на обед. А после обеда мы все — в суд!

4

Входные двери в школу были распахнуты настежь. И уже метров за двадцать пять чувствовался резкий запах свежей эмалевой краски.

Подобная картина была знакома Виктору Петровичу уже много лет. Как только заканчивались учебные занятия, начиналась другая страда — ремонтная. Так уж сложилось исторически, что ремонтные работы косметического характера всегда делались силами учащихся, их родителей и, конечно же, учителей.

Учитель снимал свою привычную строгую одежду и наряжался маляром, плотником, слесарем, дворником. А у ребят из старших классов это называлось традиционной летней трудовой практикой.

Ученики 5–6 классов, как правило, работали уборщиками. Семиклассникам и восьмиклассникам уже доверяли работу посложнее. Мальчишки перетаскивали мелкую школьную утварь и мебель, а девчонки занимались ботаникой (то есть, пересадкой цветов из одного горшка в другой и благоустройством классных подоконников) или общим благоустройством школьной территории.

А вот десятиклассникам, как всегда, доставалась самая трудная и самая ответственная работа: перетаскивание тяжелой мебели и покраска.

Девятый и выпускной одиннадцатый класс в этой общей ремонтной суете уже участия не принимали. Все понимали, что у них — ответственная пора — экзамены.

Правда, тех, кто после девятого класса сразу же подавал документы в десятый, тут же тоже впрягали в общую лямку.

Так выглядел общий, заведенный еще с незапамятных времен, распорядок летней школьной жизни.

Но совсем иначе он строился в маленьких сельских школах.

Здесь, зачастую, попросту не было ни одного старшеклассника. Поэтому вся тяжесть подготовительной работы ложилась исключительно на плечи учителей, костяк которых неизменно составляли женщины.