– Не хочешь перекусить?

– Нет, – схватив мою руку, Самир привлек меня к себе: – Поехали ко мне, – его пальцы скользнули по моей руке вверх, стиснули плечо: – У меня дома есть еда.

Я обняла его за талию. И согласно кивнула.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Поездка заняла меньше четверти часа, но с каждой минутой воздух вокруг нас раскалялся все больше. Мы не разговаривали. Я взяла огромную «лапищу» Самира и накрыла ее своей несравнимо меньшей по размеру ладонью. Он поднес наши руки к своим губам и поцеловал каждый мой пальчик.

Опять пошел дождь. Самир остановил автомобиль прямо перед коттеджем, и мы бросились к двери. Он распахнул ее, и мы влетели в гостиную, целуясь как сумасшедшие. Так, словно другого шанса нам могло не представиться никогда. А потом Самир увлек меня в свою спальню, в которой пахло тем самым крепким одеколоном. Его постель меня удивила – роскошная, устланная подушками и одеялом с «огуречным» узором в красных тонах. Окно выходило в задний сад; но из-за сплошной водной завесы ничего не было видно, кроме разрозненных цветовых пятен у границы. Почти не дыша, я замерла у окна и покосилась на Самира.

И тот момент – обычный вроде бы момент – я не забуду никогда в своей жизни!

Вцепившись руками в подол рубашки, Самир (такой высокий!) стащил ее с себя через голову. И встал так, поджидая меня – полуобнаженный, с блестящей гладкой кожей, вздувшимися от усилия мышцами и густой порослью черных волос на груди.

Я приложила руку к его сердцу, и во мне снова взыграли дикие, несдерживаемые эмоции. Потрясенная, я подняла глаза, и по лицу потекли слезы.

– А если бы мы не встретились? – прошептала я.

– Но мы встретились, – глухим и дрожащим от напряжения голосом произнес парень и, протянув ко мне руки, прижал к своей груди голову и запечатлел на ней поцелуй: – Мы встретились. И мы здесь.

– Прости. Я не знаю, почему я…

Самир запрокинул мое лицо вверх.

– Я не против.

Он поцеловал меня – нежно – в обе щеки. Так что я смогла попробовать на вкус свои слезы, когда его губы впились затем в мой рот.

– Тагору принадлежат и известные всем строки, – сказал Самир, не выпуская из рук мое лицо: – «Мне кажется, будто я любил тебя уже множество раз и во множестве воплощений, каждую новую жизнь и во все времена, бесконечно». Это о нас с тобой, о тебе и обо мне.

– Да, – вновь склонив голову к нему на грудь, я прильнула губами к его коже.

Его руки заскользили по моим волосам, ушам, шее. От его запаха у меня опять закружилась голова, и мне внезапно и безудержно захотелось ощутить его кожу на своей. Отступив на шаг, я сняла свитер, поддетый под него топ на бретельках, а следом и лифчик. И на этот раз застыла на месте уже я.

Самир сглотнул, вытянул вперед руку и, обхватив мою грудь, наклонился и стал осыпать поцелуями мою шею и плечи.

– Какая ты красивая, – прошептал он.

Моя кожа затрепетала от прикосновений его волос, щекотавших мне руки и подбородок. Я притянула Самира ближе, убедилась в напряженности его плоти. А он уже начал целовать мои груди, плечи, ямку на шее, и я задрожала от избытка чувств. Неодолимого и страстного желания.

Я схватилась за его ремень, и Самир поднял руки, чтобы я смогла его расстегнуть. А потом я расстегнула и пуговицы на его джинсах. И стащила их с его мускулистых бедер и крепких ног. Самир переступил скомканные на полу джинсы, и я замерла, любуясь его наготой. Эти длинные ноги, это черное гнездышко из волос чуть не довели меня до полуобморока.

– Ты прекрасен, Самир, – пробормотала я.

Он улыбнулся, коснулся своего живота и скользнул рукою по пенису:

– Это все твое!

Я поколебалась, вспомнив о своих не слишком стройных бедрах:

– Мое тело не столь совершенно.

– Эти волосы, – сказал Самир, ероша их пальцами, – совершенны. Эти губы, эти груди совершенны. – Он погладил их рукой: – Позволь мне увидеть все остальное…

Самир расстегнул молнию на моих джинсах, стянул их вниз, и я тоже оказалась голой.

Длинные пальцы художника пробежались по моим топким складкам и спустились вниз по бокам моих бедер.

– Я хочу целовать все эти прекрасные места, – провел пальцем Самир по изгибу моего живота, по моим ключицам, – только нам лучше прилечь.

Я позволила ему взять себя за руку и подождала, пока он откинул одеяло. А потом мы легли, я перекатилась к нему ближе, наши тела соприкоснулись, и я издала самый тихий, самый нежный из звуков, прижимаясь к нему все сильней.

– Господи, Оливия! – задышал чаще Самир; его руки уже гладили мою спину и бедра, а губы скользил по рту, подбородку, плечам. – Я узнал тебя сразу, в ту же минуту, когда увидел в доме у Ребекки, – потерся носом о мой подбородок Самир. – И с тех пор не переставал о тебе думать.

– Я тоже, – призналась я и, толкнув парня на спину, посмотрела ему в лицо и поцеловала в губы. Сначала нежно, а потом все крепче и глубже, водя руками по его груди, ребрам, животу, пока пальцы не зарылись в заросли, пылающие жаром. – Только я пыталась себя убедить, что мне не следует о тебе думать.

– А я думал, что мне не следует, – Самир сжал мои груди, поцеловал и одну, и другую, поцеловал живот и снова в губы. И я осознала, что больше ничего не соображаю. Я тонула, утопала все глубже в его поцелуях, в его руках, в желании узнать каждую клеточку его тела. И позволяла ему изучать все мои выпуклости и ложбинки, доверившись ему полностью и без оглядки. А взамен позволяла своим пальцам путешествовать по гребням его тазовых костей, по саванне его широкой, мощной спины, по хребту его позвоночника вверх, в лес красивых и длинных кудрей.

А потом мы уже ждать не могли. И слились в диком, свирепом экстазе, не переставая целоваться в такт толчкам. Наши руки переплелись, тела стали скользкими и липкими.

А когда мы насытились и замерли, Самир еще долго лежал на мне. И я, слушая, как замедляется его сердце – в унисон с моим – теребила руками его волосы, вдыхала их запах и наслаждалась им. И этим мгновением огромного, неподдельного счастья. Самир попытался пошевелиться, но я лишь крепче его обхватила:

– Погоди. Не сейчас.

Он приподнялся на локтях:

– Я не хочу тебя раздавить.

– А мне так нравится.

– Нравится? – усмехнувшись, Самир убрал волосы с моих глаз. – Да ты скоро превратишься в настоящую британку!

– Ну, меня же воспитала моя мама.

Его плоть слегка вошла в мое лоно, и оно отозвалось эхом остаточных спазмов.

– Я не могу поверить, что ты здесь, со мной.

– Я тоже.

Самир чуть отодвинулся и натянул на нас одеяло – в комнате уже стало довольно прохладно. И, как многие влюбленные во все времена, мы снова переплелись телами; моя голова угнездилась во впадине его плеча, а руки Самира обвились вокруг моей спины.