– Значит, ты не собираешься продавать Розмер графу Марсвику и улетать в Сен-Тропе?

– Нет, – повернулась я к Самиру. – Я погрязла в размышлениях об этом, а ответ лежал на поверхности. Моя стезя – еда и рестораны. Фермеры хотят производить натуральную продукцию, мы можем поставлять ее как на рынок, так и в ресторан, популярный в округе. Возможно, даже переделаем несколько комнат в гостиничные номера для гостей, приезжающих с ночлегом.

– Мне нравится эта идея.

– Но ты должен понимать: раз моя мама уехала в Англию уже беременной, значит, я старше, чем думала. Возможно, я уже не могу иметь детей.

– Оливия, – Самир обхватил руками – своими длинными, красивыми руками – мое лицо. – В мире столько сирот нуждаются в родительской любви.

Мое сердце подпрыгнуло:

– Ты готов усыновить ребенка?

– Да.

Я представила себе деревянный стол в большой кухне и сидящую за ним семью. Мою семью – полноценную, с детьми! В ожившем усадебном доме, на процветающей земле.

– А двенадцать потянем?

Самир рассмеялся:

– Давай начнем с собаки.

– У нас будет два кота и собака.

– Они поладят.

– Значит, решено?

Рот Самира изогнулся широкой, благодушной, довольной улыбке:

– А что, кто-то сомневался?

И пока он целовал меня среди сокровищ, привезенных в этот «тайник» мамой, я почувствовала ее дух. Мама сидела в комнате, курила и радостно посмеивалась. А еще я почувствовала Виолетту и Нандини, слившихся в конце концов в нас, в крови Самира и моей.

– Давай будем счастливы, – сказал мой любимый.

Ради них, ради себя.

– Да! – ответила я.