не может покинуть город. Старик обозлится, но ничего, найдется чем порадовать и его.

– Мои друзья не пострадают? – спросила Громова.

– Ну что ты. Ведь последних двух суток просто не было, верно?

Она неуверенно кивнула.

– Но помни: малейшее неповиновение с твоей стороны, попытка схитрить – и все вернется к этому безотрадному моменту!

Еще один кивок. А что тут можно было возразить?!

– Тогда подойди к костру и угостись с моего стола.

Девочка послушно опустилась на колени, выхватила почти из огня обугленную картофелину и поднесла ко рту. Снежный мир вокруг нее тут же начал меркнуть и через секунду исчез.

Глава 25. Скучать не придется

– Мама, папа, тут кто-то плавает! Ой! – завопил мальчишка лет шести, в оранжевом спасжилете, перевесился опасно через край желто-зеленой прогулочной лодки. Мужчина, сидевший на веслах, вскочил и без раздумий бросился в озеро, вынырнул обратно уже со спасенной на руках. На лодку взбираться не стал, побоялся перевернуть ее, и поплыл сразу к берегу. Он уложил девочку на траву, попытался припомнить, как делается искусственное дыхание, но тут утопленница открыла глаза.

– Жива? – уточнил мужчина.

– Да, – кратко сообщила ему Громова. Она даже не нахлебалась воды. – Спасибо, что вытащили.

– Ты откуда вообще взялась на середине озера? Рядом даже лодок других не было.

– Простите, мне нужно бежать, – Вета вскочила на ноги и бросилась наутек, пока толпа не собралась. Через парковые ворота нырнула в лес, под прикрытием плакучей ивы внимательно себя осмотрела. Вместо куртки на ней теперь был плотный зеленый плащ с лиственным орнаментом, под ним длинная футболка, джинсы в обтяжку, на ногах мягкие полусапожки. Висел на шее золотой свисток, а больше ничего при себе не оказалось. Вета припомнила, что именно так была одета, когда посещала Заповедник.

Становилось все холоднее, она как могла отжала на себе плащ и заторопилась в сторону дома.

«Ну почему опять озеро? – досада на этот раздражающий факт вытеснила до поры до времени все остальные мысли. – Родители меня прикончат! Или они не помнят те два раза? Точно, не помнят, есть шанс выжить. А если спросят, что такое на мне надето, совру про школьный спектакль… Как же холодно, лишь бы добраться поскорее!»

Четверть часа спустя она стояла, едва переводя дух, у родного подъезда и жала на кнопку домофона.

– Да? – прозвучал веселый голос матери.

– Мам, это я, пусти!

– Забыла что-то? Открываю!

Она всем телом навалилась на едва пискнувшую дверь. Сейчас, вот сейчас все будет хорошо, главное, тепло и сухо. Пока поднималась на свой третий этаж, мать уже открыла входную дверь и начала общение, выкрикивая в пролет:

– Ты ключи забыла, а, Вет? Но их в ключнице нет, я про…

Тут мать замолчала на полуслове, пару раз моргнула и спросила:

– А вы кто вообще?

– Мам, это я, Вета! – зря она по инерции сказала эти слова. Лицо матери пошло пятнами.

– Что за глупая шутка? Откуда ты знаешь мою дочь?

Громова без сил навалилась грудью на перила. Она уже все поняла, даже странно, что раньше не догадалась. Слишком быстро бежала, не успела подумать, но хоть согрелась.

Мать отступила в прихожую, но дверь не захлопнула. Появилась снова с мобильником у уха, а глаз не сводила с самозванки. Через мгновение вскрикнула радостно:

– Веточка, это ты?! Ой, как хорошо! Ты в школе? Перемена? Да нет никакого дела, просто вдруг захотелось тебя услышать. Все, беги на урок, дочка, отбой.

Отложила телефон и теперь почти спокойно повторила свой вопрос:

– Так откуда ты знаешь мою дочь, девочка?

– Мы в одном классе учимся, – вяло пробормотала Вета. – Простите, на меня нашло что-то. Я это… болею. Я лучше пойду.

– Стой! – приказала мать. – Зайди в квартиру и переоденься, подберу тебе что-нибудь.

Вета едва не купилась, уж очень неприятно было стоять во всем мокром. Но потом сообразила: мать ее просто так ни за что не отпустит. Начнет выяснять, кто такая, где живет да как связаться с родителями. И побежала вниз по ступенькам.

Во дворе у детской площадки постояла немного, не зная, что делать и куда податься. Сзади что-то стукнуло глухо о землю. Вета оглянулась и обнаружила там раздутый мусорный пакет с затянутой горловиной. Пакет лопнул при падении, из него выглядывала застенчиво старая Ветина куртка, любимая, красно-зеленая, таращился на мир мысок прошлогоднего ботинка. А ее приемная мать стояла на балконе, призывно махала рукой и снова говорила по мобильному. Девочка покачала головой, прошептала беззвучно «Спасибо», прижала к груди пакет и побрела прочь со двора.

Повезло – в соседнем доме одна из подъездных дверей стояла распахнутая настежь. Между вторым и третьи этажами Вета переоделась, в пакете еще оказался теплый свитер, вот счастье-то. Только штаны мать так быстро не нашла или не догадалась положить, потому пришлось под куртку снова надеть плащ, не ходить же с голыми ногами. А в мокрые джинсы влезть не получилось, да и не особо она старалась. Трястись от холода девочка перестала, но все равно познабливало.

За время переодевания возник план действий. Итак, в этом мире только два человека смогут узнать ее, хоть и здорово удивятся. И оба сейчас в гимназии, значит, нужно идти туда. В здание ее не пропустит охрана, придется ждать, когда кто-то из ребят выйдет на улицу. Хорошо бы это был Арлан, потому что объяснить все названной сестре будет ой как трудно.

На середине пути между ее прежним домом и школой Вету угораздило случайно глянуть в зеркальную ветрину супермаркета. В первый миг показалось – очередное чудовище возникло на горизонте. Секундой позже пришло осознание, что она видит там всего лишь себя: жутко лохматую девицу с голыми щиколотками, торчащими из ботинок. Мокрые полы плаща прилипли к ногам и уползали выше колен. Понятно теперь, почему при виде ее примолкли в изумлении даже бойкие старушки за импровизированными прилавками, обычно громко предлагающие свой товар.

От стыда за внешний вид Вета поспешила свернуть в парк, где хоть народа поменьше. Пришлось обходить центральные аллеи, карабкаться по склону под прикрытием парковой ограды и растущих вдоль нее скособоченных кустиков акации и шиповника. Громова пробиралась вслепую, и вдруг впереди услышала нечто, что заставило ее застыть на месте и превратиться в слух.

– Чего надо, придурки?! – рявкнул знакомый до боли голос. – Разошлись прочь, старичье! В психушке день открытых дверей, что ли?

Она активнее заработала конечностями, пробиваясь сквозь вредные колючие ветки.

– Да пропустите вы меня! Не подходите! – теперь в голосе слышалась паника.

Вета совершила последний рывок, вывалилась кулем на открытое