— На выход, — он махнул рукой, приглашая её.

Валя, вздохнув, стала вылезать из своей проклятой маленькой тюрьмы, используя руки и ноги. Из-за того, что сухожилия прекрасно тянулись, а суставы отлично гнулись, ей было очень легко передвигаться на четвереньках, поджимая ноги к телу. Когда она выбралась на бортик, то села на корточки прямо напротив Аркадия Александровича и встретилась с ним взглядом, часовые же продолжали держать её на мушке. Валя только сейчас могла спокойно оценить и сопоставить свои размеры с размерами среднестатистического человека. Она была ростом в 2,5 если не 3 метра, если встанет в полный рост; руки были длиной в 1,2 метра; а хвост составлял уже все 3,5 метра. Естественно, прямо сейчас она была на уровне шеи бойца, стоящего перед ним, рост которого достигал 1,9 м, но именно в этом человеке она видела частичку чего-то человеческого, чего-то доброго, чего-то такого, что давало ей надежду на хорошее.

Аркадий Александрович осмотрел её, осветив фонарём, вздохнул и дал знак ладошкой часовым — убрать оружие. Те опустили автоматы, но глаз с Вали не спускали. Затем он ещё раз посмотрел Вале в глаза и, опустив взгляд, сказал:

— Давай без бессмысленных попыток, выскочек и других глупостей. У тебя будет пять минут, потом я тебя позову. Затем, я тебя поведу на лифт…, — Валя, услышав такое заявление, тихо дернулась и удивлённо посмотрела на него. — Да, сегодня, — кивнул он. — Там тебя будут ждать несколько человек, они проведут тебе инструктаж, после тебя выпустят на поверхность. Что делать — расскажут. Идём, — закончил он фразу, после чего направился в комнату управления.

Валя послушно, почему-то на четвереньках, наверно хотела так убрать чувство страха от себя, шла за ним. «Мы с тобой», — раздался в голове голос Светы, который предал небольшую каплю уверенности. Подобравшись к двери, Валя внимательно проследила за тем, какой код вводит Аркадий Алексеевич. «Код — ноль-восемь-шесть-четыре», — сказала она девчонкам, перед тем, как войти внутрь.

Оказавшись внутри, они увидела точно такое же помещение, какое было в последний раз, единственное, что изменилось — это кол-во солдат: сейчас здесь было только двое бойцов, дежурившие у входа в лабораторию. Аркадий Александрович же направился в параллельную от входа металлическую дверь и сразу же открыл её, потянув за ручку.

— Освещение есть. Она лежит на койке, — сообщил он, когда Валя подошла к нему. — И, да, — неожиданно тихо сказал он, не дотрагиваясь до неё, — от себя: мне очень жаль, что так вышло. Большинство не знало, что с вами собираются делать. Я бы точно не отдал вас даже со сто процентным успехом. Вы для меня, как родные уже были, спасибо что… — он замялся.

Валя не стала нагнетать обстановку, поняв, за что он её благодарит, тихо вздохнув, сказала:

— Берегите Лизу, — после чего нырнула в проход.

Внутри слева на таких же серых стенах горели большие старые лампы, справа же были железные шкафы, выходящие прямо из стены, состоящие из множества больших ящиков. «Морг», — поняла она. В конце этой комнаты один такой ящик был выдвинут и на нём лежало какое-то непонятное тело, от вида которого у Вали душа по-настоящему ушла в пятки, даже на расстоянии 5 метров можно было сделать вывод, что тело страшно изувечено.

Валя встала на две ноги и, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, подошла к «койке». Сев на корточки, она стала рассматривать останки своей бедной родной сестры близняшки: кожа по всему телу была похожа на бледную засохшую слизь; на суставах кожа и вовсе отсутствовала, а хрящи приобрели деформационный и даже отвратительный вид; на животе и кожа, и мышцы свернулись вокруг пупка на столько сильно, что кости таза буквально выглядывали из-под кожи; на руках локтевые мышцы вылезли, как бело-красная масса, из-под кожи и суставов, на бицепсе одна из вен скрутилась в косую петлю и приобрела чёрный цвет; на ногах коленные чашечки вылезли чуть вперёд порвав кожу; с головой была самая страшная картина: волосы и уши полностью отсутствовали, кожа на макушке и затылке слезла до основания, демонстрируя белый череп, затылок был чуть вытянут назад, чем прежде, а лицо: щёки, губы и лоб приобрели бледной серый цвет, веки были закрыты, немного сморщенные и почерневшие, нос был таким же прямым и ровным, а рот чуть приоткрыт. От этого мучительного выражения лица создавалась впечатление, что бедную Дашу одновременно и топили, и жгли, а смерть была просто непереносимо мучительной. Осторожно развернув обеими руками бездыханное лицо к себе, Валя посмотрела на сестру, а потом аккуратно прижалась острым носом к её лбу и тихо заплакала, сделав свою морду на столько жалобной и печальной, что от этого зрелища Аркадий Александрович, который периодически подглядывал, не выдержал и, развернувшись к стене, упёрся лбом о кулак, а кулаком о стену, и закрыл глаза. Валя плакала, у неё текли слёзы, а сама она вдыхала и выдыхала прерывисто, проговаривая: «П-прости…». Ей было очень плохо не просто от лицезрения мёртвой сестры, а от того, какая у неё была извращённая смерть. Она сама себя убеждала в том, что на месте Даши должна была быть она. Более отвратные и ужасные муки она себе представить не могла, хоть и догадывалась, что Даша могла умереть во сне.

Так продолжалось 8 минут, Аркадий Александрович пожалел её и не стал тревожить, надеясь на то, что сама успокоиться, и понимая то, какая у неё потеря, т. к. он потерял жену в авиакатастрофе, и очень хорошо знал эту боль.

Валя сглотнула слюну, отпрянула от лица сестры и вытерла слёзы боковой стороной ладошки: «Я отомщу им за всё…с полна! Спи спокойно…», — она положила свою широкую ладонь на лоб сестры, — «Клянусь тебе!». Затем она встала, перестав смотреть на неё, развернулась и за несколько мгновений выползла из прохода. Аркадий Александрович осторожно посмотрел на неё, и та резко дернула на него головой и злобным взглядом, замаскированным слезами, встретилась с его глазами. Тот же вздрогнул от этого, но через несколько секунд опустил печальные глаза, осознавая всю свою вину.

— Идёмте, — сказала Валя, отвернувшись, смотря в пол.

Он не стал что-либо говорить ей, понимая, что даже миллион «извини» не помогут, открыл дверь и пропустил Валю вперёд. Она снова переглянулась с подругами, те же, увидев её взгляд, побоялись что-либо говорить ей, т. к. это могло ещё сильнее её «ударить». Валя не стала им что-то говорить напоследок, она была уверена в том, что они всё слышали сами, и с такими мыслями подошла к