Асвейг и Гагар непонимающе повернулись к нему. Ладно хоть им такой же сон не приснился.

— Всегда. Только начал я их видеть после того, как умер. Чуть не умер.

На щеках девушки мгновенно выступили красноватые пятна румянца. Неужели ей совестно за то, что случилось? Но ведь, получается она не виновата: не знала, как выйдет.

— Может, поясните, о чем речь? — не выдержал Гагар.

— О том, что во сне сегодня я видел своих фюльгьи. А значит, впереди нас ждут неприятности. Возможно, смертельные.

— А когда? — тихо пискнула Асвейг. Ингольв громко хмыкнул.

— Если бы я знал! Может, в дороге. Может, у Кнута. А может, и в Гокстаде.

— Получается, нам от собственной тени всю дорогу теперь шарахаться? — Лейви поправил лук на плече. — Нет, я и не думал, что путь будет сплошным весельем. Но теперь…

Все скорбно смолкли, размышляя. Ингольв, поразмыслив, покачал головой.

— Придется быть еще осторожнее. В Датчанине я уверен. Он старый друг отца…

— Кажется, Альвин тоже был ему другом, — недоверчиво скривился скальд.

— А если пройти мимо его поместья? — вдруг предложила Асвейг.

— Я посмотрю, как ты скоро начнешь пухнуть с голоду, малышка. Если дичь и дальше будет от нас бегать.

Лейви недобро прищурился, разглядывая девчонку. Та упрямо выпятила подбородок, готовясь спорить. Кажется, что-то внутри нее вскипело, нетерпеливо окатывая с головы до ног жаром. А ведь уже позабылось, как она едва не убила Эйнара. Кто знает, сможет ли удерживать свои силы и дальше? Или вспыхнет однажды, обратив прахом всех их, из-за глупой обиды или злости.

— К нему зайти все равно придется, — разрушил напряжение между ними Ингольв. — Лейви прав. Другие поместья или сильно в стороне или намного дальше по фьорду.

— Ты еще кому-то веришь, Ингольв? — необычно жестко произнесла Асвейг. — Из тех, кто раньше был верен Радвальду.

— Мне придется поверить еще раз, — он едва удержался от того, чтобы не повысить голос. — Я не могу скитаться по лесам целый год. Нужно найти, к кому пойти на службу. И если для Кнута память моего отца еще что-то значит, он поможет нам.

Девушка снова виновато потупилась. Захотелось почему-то подойти и успокоить ее так, как успокаивал в рабской хижине после выходки Эйнара. Ведь она пережила за это время едва ли не больше него. Тогда не вспыхнуло между ним почти болезненного влечения, но было спокойно и тепло.

Больше никто и ничего не стал выспрашивать, не высказал более ни единого слова сомнения, но напряжение и настороженность слоено сковали всех.

А когда к вечеру вдалеке показался высокий забор поместья Кнута Датчанина, спутники даже малость повеселели. Красноватый закат разбросал по дерновым крышам огненный свет. Уже издалека чувствовалась жизнь, которой полнился двор бонда: струился из отдушин под крышей длинного, как у какого-нибудь ярла, дома тусклый свет. Сновали темные фигуры то ли рабов, то ли домочадцев между постройками. И доносился отзвук голосов. Ворота еще никто не закрыл, а потому Ингольв беспрепятственно вошел в них первым. Воины из дружины Кнута, что держали стражу в это время, тут же насторожились и поспешили к нежданным гостям. Однако подойдя ближе, шаг приостановили, узрев, видно, что большой опасности те не несут.

— Могу я увидеть Кнута Датчанина? — бросил походя Ингольв воину, который к нему все же подошел, но не успел еще и слова сказать.

— Зачем он вам? — тот попытался встать на пути, но лишь отскочил в сторону, когда его едва не снесли с ног

— Затем, что пришел к нему Ингольв, сын Радвальда Белая Кость. Поговорить да с дороги отдохнуть.

Дружинник обернулся на остальных.

— А они кто?

— Объясняться перед Кнутом стану. А то так и ночь наступит, пока я тут с тобой время теряю, — нетерпеливо подогнал его Ингольв.

Воин выругался сквозь зубы, помянув троллью задницу, в которой тому обязательно предстояло застрять за все его дерзости. Но в длинный дом все же пошел, а оттуда еще куда-то. Видно, хозяина внутри не оказалось. Пока он бродил среди сараев и хижин, Кнут появился вовсе со стороны фьорда. Еще издалека он вперился зорким взглядом в Ингольва, а еще через пару шагов широко улыбнулся, раскинув руки в стороны.

— Ингольв!

Тот пошел ему навстречу, не слишком пока торопясь выказывать радость от встречи. Однако бонд, не спрашивая, заключил его в стальные объятия: и ладно ростом пониже да худощавее, а то от усердия и помял бы ему бока.

Пришлось выдержать неслабые похлопывания по спине, от которых содрогалось все внутри. Солидный возрасту Крута, а силы он ничуть не растерял. И по сей день за ним слава одного их самых могучих воинов, что когда-либо сражались вместе с отцом. А все, потому что ульфхеднар. И живет дольше, и выглядит моложе, хоть и ровесник Радвальду.

Ингольв наконец высвободился. Кнут взял его за плечи и посмотрел на сей раз серьезно и даже печально:

— Я только недавно узнал, что случилось с Радвальдом и его сыновьями. Прости. Даже сильно поторопившись, все равно не успел бы выслать подмогу.

— Это не помогло бы. Только людей положил бы почем зря, — Ингольв криво ухмыльнулся.

— Я знаю, как ты поступил. И не осуждаю за это. Только как ты тут оказался? — бонд взглянул на его спутников. — И кто с тобой? Девушка… Ты что, жениться успел?

Кнут лукаво прищурился, наверняка, прекрасно понимая, что Асвейг сейчас совсем не походит на свободную женщину, а уж тем более на чью-то жену. Жаль не видел ее до того, как все случилось, в Гокстаде.

— Это мой побратим, — Ингольв указал на Лейви. — И рабы.

— Помнится, твоим побратимом был Эйнар Альвиндссон. А этого достойного воина вижу впервые.

— Вот потому-то я и здесь. Я убил Эйнара. За что… Думаю, это не так важно. Но причина была.

Бонд, ничего больше не выспрашивая, кивнул.

— Я верю, что без веской причины ты не совершил бы такое. Ну что ж, пойдем в дом. Расскажешь обо всем, о чем захочешь. Раз ты пришел, стало быть, я могу чем-то помочь?

Кнут махнул рукой дочери, что вышла на порог, прознав о неожиданно пришедших к ночи гостях. Та вернулась в дом, а хозяин поманил всех за собой. От тепла разожженного очага сразу стало приятно и телу, и душе. Ингольв прошел между резных столбов, подпирающих свод крыши, и сел на предложенное хозяином место

— напротив него. Самая большая честь, которую тот мог бы оказать. Робко озираясь, Асвейг опустилась на лавку за столом чуть поодаль, Гагар и вовсе постоял немного за ее спиной, ожидая чего-то.

— Да ты садись! — улыбнулся ему Кнут, видно догадавшись, что тот просто опасается, как бы раба не погнали прочь.

Трелль недоверчиво покосился на него, но все же сел подле девчонки. А Лейви, радостно пыхтя, плюхнулся рядом с ИНГОЛЬВОМ. Скоро захлопотали кругом служанки, поднося разогретую на огне кашу, взвар из прошлогодних мороженых ягод и кувшины с пивом. Кто-то всунул в руку Ингольву толстый рог. Он только и успел, подняв голову, поймать взгляд дочери Кнута — Хельги — и посмотрел ей вслед. Надо же, давно ее не видел — за это время девица знатно выросла и расцвела. Ее толстая светло-русая коса еще мелькнула в глубине дома и пропала. И тут же в бок ткнулся локоть Лейви — так, что аж дыхание вышибло. Скальд состроил многозначительный вид, когда Ингольв зло на него уставился.