5 июля. Папа снова болен. Не знаю, сможет ли он вообще работать?

6 июля. Сегодня начали играть в экспедицию на Северный полюс.

7 июля. Северный полюс.

8 июля. Северный полюс.

9 июля. Северный полюс. Спасение пока не пришло.

10 июля. Сегодня вскрыли жестянку. Там восемь долларов и двадцать центов. Мои золотые пенни почернели.

20 июля. Потратили все деньги из жестянки. Мама подрядилась стирать белье у миссис Макгэррити. Я помогала ей гладить, но прожгла дырку на панталонах миссис Макгэррити. Мама больше не разрешает мне гладить.

23 июля. Я устроилась на работу в ресторан Хендлера, только на лето. Мою посуду в обед и вечером, когда много посетителей. Тратится много жидкого мыла из бочонка. В понедельник приходит мужчина, забирает три бочонка жирных отходов, а в среду привозит один бочонок жидкого мыла. Ничего на свете не пропадает зря. Я получаю два доллара в неделю, и еще меня кормят. Работа не тяжелая, но мне ужасно не нравится это мыло.

24 июля. Мама сказала, что не успеешь оглянуться, как я стану женщиной. Сомневаюсь.

28 июля. Флосс Гэддис и Фрэнк собираются пожениться, как только он получит повышение. Фрэнк говорит, президент Вильсон так правит страной, что не успеешь оглянуться, как втянет нас в войну. Он говорит, что женится на случай войны, чтобы обзавестись женой и детьми, тогда его не призовут в армию. Флосси говорит, что все это неправда, на самом деле он любит ее. Сомневаюсь. Помню, как год назад Флосси заигрывала с ним, когда он мыл лошадь.

29 июля. Папа сегодня не болеет. Собирается на работу. Сказал маме, чтобы бросала стирать у Макгэррити, и мне тоже велел уйти с работы. Говорит, что мы разбогатеем и поселимся за городом, на природе. Сомневаюсь.

10 августа. Сисси говорит, что скоро у нее опять родится ребенок. Сомневаюсь. Она плоская как доска.

17 августа. Папа работает уже три недели подряд. Ужинаем по-королевски.

18 августа. Папа болеет.

19 августа. Папа болеет, потому что потерял работу. Мистер Хендлер не хочет меня брать обратно в ресторан. Говорит, что на меня нельзя положиться.

1 сентября. Вечером приходили тетя Эви и дядя Вилли. Вилли пел про Фрэнки и Джонни и вставлял грязные словечки. Тетя Эви залезла на стул и шлепнула его по носу. Мама поругала меня за то, что я смеялась.

10 сентября. Начался последний год моей учебы в школе. Мисс Гарндер сказала, если я по-прежнему буду получать пятерки за сочинения, она поручит мне написать пьесу для выпускного. У меня родилась отличная идея для пьесы. Появляется девушка в белом платье, с длинными волосами – это Судьба. Все девочки выстроятся перед ней и скажут, чего они хотят от жизни, а Судьба скажет, что они получат. В конце девочка в синем платье протянет к Судьбе свои руки и скажет: «А стоит ли жить вообще?» И все хором ответят: «Да!» Только все это будет в рифму. Я рассказала папе про свою идею, но он был очень болен и ничего не понял. Бедный папа.

18 сентября. Я спросила маму, можно ли мне сделать стрижку, и она сказала – ни в коем случае, волосы – главное украшение женщины. Значит, она считает, что я скоро стану женщиной? Надеюсь, что так, потому что я хочу быть сама себе хозяйка и стричь волосы, когда вздумаю.

24 сентября. Сегодня я принимала ванну и обнаружила, что становлюсь женщиной. Пора уже.

25 октября. Скорее бы уже дописать эту тетрадь до конца. Мне надоело вести дневник. В жизни ничего не происходит.

Фрэнси добралась до последней записи. Осталась только одна пустая страница. Что же, чем скорее она испишет тетрадь, тем скорее разделается с дневником и сможет заняться чем-нибудь другим. Она послюнявила карандаш.

2 ноября. Секс – это то, что неизбежно входит в каждую жизнь. Люди сочиняют пьесы против него. Священники читают проповеди против него. Даже принимают законы против него. Но все идет по-прежнему. У девочек в школе только и разговоров, что про секс и про мальчиков. Их ужасно интересует это. А меня секс интересует?

Она посмотрела на последнее предложение. На переносице появилась морщинка. Она зачеркнула предложение и написала: «И меня секс тоже интересует».

33

Да, все подростки в Уильямсбурге страшно интересовались сексом. О нем велись бесконечные разговоры. Те, кто помладше, увлекались эксгибиционизмом (ты покажешь мне, а я тебе). Те, кто поскромнее, маскировали этот интерес «игрой в доктора». Те, кто посмелее, занимались тем, что называли «грязными играми».

В семьях секс был окружен великой тайной. Если дети задавали вопросы, родители не знали, что им отвечать, по той причине, что у этих людей не находилось нужных слов. Каждая супружеская пара имела свои секретные слова для обозначения тех вещей, которыми занималась в постели под покровом ночи. Но мало кто из матерей отваживался повторить эти слова своим детям при дневном свете. Когда дети вырастали, они тоже, в свой черед, изобретали слова, которые не решались повторить при своих детях.

Кэти Нолан была не робкого десятка. Любую проблему брала как быка за рога. Сама она не заводила разговоров о сексе, но если Фрэнси задавала вопросы, отвечала как умела. Когда Фрэнси с Нили были совсем маленькие, они сговорились между собой спросить маму кое о чем. Однажды они подошли к ней, речь держала Фрэнси:

– Мама, откуда мы взялись?

– Мне вас Бог послал.

Дети из католической семьи согласны были на такой ответ, только пожелали уточнить:

– Как именно Бог переслал нас к тебе?

– Не могу объяснить. Для этого потребуется много длинных слов, которых вы не поймете.

– Скажи длинные слова. Может, поймем.

– Если поймете, тем более не стоит их говорить.

– Скажи другими словами. Скажи, как дети попадают на землю.

– Нет, вы еще маленькие. Если я расскажу вам, вы разболтаете другим детям, их мамы сбегутся и набросятся на меня, скажут, что я дурная женщина.

– Хорошо. Скажи тогда, чем девочки отличаются от мальчиков.

Мама задумалась.

– Главное отличие в том, что девочки писают сидя, а мальчики стоя.

– Но мама, я писаю стоя, когда в туалете темно, потому что мне страшно, – ответила Фрэнси.

– А я сажусь, когда… – открыл рот малыш Нили.

Мама прервала его:

– Ну, в каждом мужчине есть что-то от женщины и наоборот.

На этом разговор закончился, потому что дети были так озадачены, что не решились продолжать расспросы.

Когда Фрэнси, как она записала в дневнике, начала превращаться в женщину, она обратилась к маме с вопросами, которые ее волновали. И Кэти просто и ясно объяснила ей то, что сама знала. Иногда ей приходилось использовать слова, которые считались непристойными, но Кэти произносила их уверенно и спокойно, потому что других не знала. Никто никогда не обсуждал с ней то, что она рассказывала дочери. В то время не издавали книг, чтобы такие люди, как Кэти, могли узнать о сексе по-научному. Если не считать грубоватых слов и самодельных выражений, в объяснениях Кэти не было ничего неприличного.