— Чарльз Джекилл к этому времени был уже мертв? Вы видели, кто первым открыл пальбу?

— Нет, — Дорини покачал головой. — Я лишь слышал выстрелы. Кажется, два… или три. У меня было такое ощущение, будто снова началась война. Нервы у всех были на пределе.

— Теперь еще раз повтори свой рассказ. Только уже без вранья, — строгим тоном потребовал полковник. — Не делай честные глаза. Два момента тебя выдали. Во-первых, как я понял, Чарльз находился там не один. С кем?.. Второе — ты подошел один. Следовательно, сержант был уже там. Что из этого следует?

— Все верно, — капрал понурил голову. — Теперь я все расскажу. Я не знаю, какие дела связывали Бонетти и Джекилла. В тот день сержант зачем-то удалился от нас, и Шарль, заметив это, отправился его разыскивать. А вскоре раздались выстрелы. Когда я шел к Джекиллу и этому краснорубашечнику, сержант бежал к нам с противоположной стороны.

— Значит, лично вы не видели, что именно Санчес убил парня?

— Нет.

— Вы готовы повторить все это в присутствии коменданта? — деловито спросил Пьетро. Он чувствовал, что победа останется за ним.

Кадык Дорини судорожно задвигался.

— Я… я не уверен, — промямлил он. — Понимаете, сержант… он ведь никогда не простит мне предательства.

— Бонетти я беру на себя, — успокоил его Пьетро. — Теперь, когда все выяснилось, тебе нечего бояться его гнева. У меня, кстати, есть подозрение, что Чарльз стрелял не в моего брата, а в совершенно другого человека. Похоже, что, отправившись разыскивать сержанта, Джекилл увидел или услышал кое-что, не предназначенное для чужих ушей. Я припоминаю, что как-то ходили разговоры о связи Бонетти с австрийцами. Ему тогда удалось доказать свою невиновность. Похоже, эти слухи были справедливы. Почему Чарльз Джекилл стал стрелять в незнакомого человека?.. Я предполагаю, что он целился в кого-то иного, а мой брат на свою беду оказался в этот миг на дороге.

— Ты прав, братишка! — вмешался в разговор Санчес. — Я еще удивился тогда, с чего бы это незнакомому парню в пьемонтской форме называть меня подлецом и предателем! Теперь все понятно.

Капрал в ужасе слушал их предположения. Ему казалось невозможным, то что его приятель Бонетти вдруг может оказаться предателем и убийцей.

— Да что вы такое говорите?!

— Я думаю… Нет, даже уверен, что все было именно так, — твердым голосом заявил полковник Джекилл. — У вас есть время для раздумий. Пара часов не больше. От вас зависит не только жизнь моего брата. На кон поставлена ваша собственная жизнь и, возможно, судьба всей Ломбардии. Если сержант на самом деле изменник, то нетрудно предположить, что австрийцы когда-нибудь вновь прибегнут к его помощи. Рано или поздно его делишки все равно раскроются. Кем вы тогда себя будете чувствовать?.. Пособником предателя и убийцей невиновного человека, из-за вашей трусости отправившегося на виселицу вместо настоящего преступника?..

Повисла гнетущая пауза. Наконец Дорини поднял глаза и едва заметно кивнул.

— Я… согласен дать показания. Все, что я видел и слышал, узнает суд.

— Отлично! — улыбнулся Пьетро.

Санчес отвернулся и отошел от решетки. По его щекам струились слезы. Пьетро спас его… Спас! И… снял тяжелую часть вины. Хотя сам он до сих пор так и не поверил, что не его пуля убила брата Лоры. В той перестрелке трудно было что-то понять. Ясно одно: если Чарльз целился в его сторону, значит, где-то рядом с ним находился опознанный им предатель. И вполне вероятно, что тот стал в ответ стрелять в парня, чтобы заставить его навсегда замолчать. И ему это удалось.

Бедный Чарльз. Ему следовало обо всем доложить своему начальству, а он взял на себя смелость немедленно разобраться с изменником. И вот чем все закончилось — сержант жив, сам Чарльз погиб, а Санчесу грозит виселица. Корелли вдруг поймал себя на мысли, что при ином стечении обстоятельств хотел бы иметь такого друга, как Джекилл. Хотя именно его смерть привела Санчеса к Лоре. Вряд ли они могли бы встретиться когда-либо еще.

Пьетро понял, в каком состоянии находится брат, и не трогал его. Он был доволен тем, что сумел — расколоть хитрющего капрала Дорини.

— Когда я смогу выйти отсюда? — вдруг глухо спросил Санчес.

— Извини, братишка, боюсь, тебе придется немного подождать. Коменданта сейчас нет в городе, а только он может тебя освободить законным путем.

— Проклятье! Когда он вернется?

— Может быть, к вечеру, а может, завтра.

— Проклятье!

Пьетро пожал плечами и направился к выходу. У дверей он остановился и пообещал:

— Я приду, когда появятся новости.

— Ну, значит, мы не увидимся еще лет пять, — зло отшутился Санчес и махнул брату рукой.

Следующим утром Пьетро вошел в караульное помещение, держа в руках связку ключей.

— Что так долго? — недовольно проворчал Санчес. — Я уже думал, что ты никогда не придешь.

Пьетро выгнул дугой бровь:

— Что я слышу? Так-то ты благодаришь меня за труды. А я даже не позавтракал, так спешил освободить тебя.

— Ладно, давай скорее, — Санчес нетерпеливо переминался с ноги на ногу и, лишь только дверь распахнулась, он буквально выпрыгнул из камеры. С улицы лился яркий солнечный свет, и Корелли спешил туда. На волю!

Пьетро запер пустую камеру и тоже пошел к выходу.

— А как же я? — взмолился Дорини. — Что будет со мной? — голос его дрожал, в глазах стояли слезы.

Полковник остановился.

— Не знаю, капрал. Ничего не могу обещать. Комендант хочет побеседовать с вами лично.

Плечи Дорини поникли. Он поплелся к кровати и рухнул на нее, сжав голову руками. Ему было о чем подумать.

* * *

Пьетро вышел на улицу и тихонько позвал:

— Санти…

— А..? — брат с наслаждением вдыхал свежий утренний воздух. Воздух свободы! Затем он бросился к Пьетро и обхватил его за плечи:

— Спасибо, братишка!

— Рад был тебе помочь, — от волнения у полковника перехватило дыхание.

Замолчав, братья дружно зашагали прочь от тюрьмы. Но это было не то гнетущее молчание, которое возникает, когда людям нечего друг другу сказать, это была благословенная тишина, пронизанная любовью и взаимопониманием. Так они дошли до здания казначейства. Тут Пьетро остановился и, не глядя на брата, произнес:

— Отец хочет встретиться с тобой.

Санчес напрягся.

— Он все еще здесь? Неужели Ломбардия пришлась ему вкусу? Вот уж не думал, что он сможет задержаться здесь больше чем на сутки.

— Пора бы тебе перестать убегать от него, — возмутился Пьетро. — Отец желает тебе добра.

— Убегать? Ты сказал: убегать?.. — Санчес задохнулся от гнева. Он хотел заявить, что в жизни никогда ни от кого не прятался, но вовремя понял абсурдность такого заявления. Иногда приходится выбирать — бежать или встретить опасность лицом к лицу.