Петиция? Неужели речь не идёт об осквернённом молельном доме еретиков? И тогда он спросил:

— Возмещения? За что и у кого?

— У города, — ответил за почтенного человека молодой и крепкий мужчина — судя по грязному переднику, либо мясник, либо колбасник. — Как будто этот город виноват, что их церковь дерьмом перемазали!

— Ах вот как? — удивился генерал. — Значит, их церковь осквернили?

— Нынче ночью, — сообщил «мясник». — Они теперь хотят отдать обгаженный дом городу и чтобы город выплатил им за него компенсацию, на которую они купят себе новый дом.

Устраивая всё это, генерал и предположить не мог, что всё обернётся таким образом. Может, ситуация складывалась даже лучше, чем он предполагал. И тогда генерал, уже чуть повысив голос, чтобы и другие слышали, спросил у «мясника»:

— Я слышал, что вчера кто-то осквернил и главный храм города, вот тот, что на площади; какие-нибудь коммуны и гильдии будут просить у города компенсацию за это?

— Вы, господин, смеётесь, что ли? — едко усмехался мясник. — То наш храм, а то их сарай. Наш храм ещё мой дед начинал строить, шестьдесят лет его строили, разве такое возместишь?!

— Да помолчи ты, — рявкнул на него один человек из толпы, — ни черта не слышно, а тут ты ещё гундишь.

— Гундишь? Вот я тебе сейчас дам в ухо, может, у тебя слух и прорежется, — пообещал ему мясник.

А барон, чтобы не попасть в какую-нибудь свару, решил сразу оттуда уйти. Но выбирался он и з толпы удовлетворённый.

Глава 31

Вот уже и стали проявляться в городе признаки его деятельности, а усилия — давать плоды. В воздухе над площадью уже чувствовалось раздражение. Может, ему так показалось… Но всё-таки народец на площади был злее обычного. К сожалению, этой злости ещё было недостаточно. Да и власти города, его нобили уже почувствовали перемену в бюргерстве, уловили опасность и теперь сделают всё, чтобы успокоить ситуацию. Волков понимал, что надобно и дальше прилагать и прилагать усилия, чтобы не дать горожанам вернуть равновесие в своё общество, не дать нобилям вернуть покой коммунам и гильдиям.

Хранитель имущества Его Высочества герцога Ребенрее уже ждал его, когда генерал вернулся в казармы.

— Народец в городе забродил, — начал Вайзингер, едва поздоровавшись с генералом.

— Мало бродит, мало, — отвечал ему тот, усаживаясь за стол, и тут же сказал своему самому молодому оруженосцу: — фон Флюген, разыщите мне майора Дорфуса.

Когда Дорфус явился, они втроём уселись за стол, на котором Дорфус расстелил свою карту.

— Вот дом, вот тут стража, — указывал он. — Где соберутся ваши люди, господин хранитель имущества? Откуда они придут? Кто будет ими руководить?

— Мы подойдём отсюда, — сказал Вайзингер и тем удивил и генерала, и майора.

Оба они поглядели на него, а генерал ещё и уточнил:

— Вы подойдёте? Вы лично будете присутствовать при деле?

— Я понимаю, что моё положение… вернее, участие, — Вайзингер не сказал «в грабежах», а высказался обтекаемо: — в подобных событиях компрометирует герб Его Высочества, но я полагаю, что в этом случае будет лучше, если кто-то присмотрит за лихими ребятами во время дела. Чтобы чего не вышло…

— Чтобы чего не вышло, — повторил генерал и неожиданно согласился: — Да, это разумно… Да, так и поступайте. Ваше присутствие на месте будет полезно.

Он понял, что Вайзингер — человек не только хитрый, но ещё и как минимум не трусливый. Барон прекрасно знал, что хранитель имущества, давно связанный с местными бандитами, идёт на дело вовсе не потому, что волнуется о его исходе, а потому, что собирается наложить лапу на часть добычи. И не был против этого. Вайзингер был ему полезен, а то, что человек собирается при этом немного улучшить свое положение, — так что ж тут плохого… Тем более, что генерал и сам был не прочь возместить свои затраты на проживание в городе Фёренбурге. Вот только говорить об этом хранителю имущества он не стал.

— Значит, я приведу людей отсюда, — сказал Вайзингер, указывая улицу на карте, — а вот тут я оставлю телеги; как взломаем двери, так я пошлю за телегами.

— За телегами? — удивился Дорфус.

— Домишко-то богатый, всё в руках не унести будет, — объяснил ему Вайзингер. — Так что три телеги нам не помешают.

«А он лих! — думал генерал, глядя на человека, которой выглядел как не очень богатый, но образованный горожанин — как писарь в большой конторе или приказчик в лавке. — Как, однако, обманчиво бывает первое впечатление!».

— Так ворота до утра не откроют, — продолжал удивляться майор, — куда же вы с награбленным?

— О, — заверил его хранитель имущества, — об этом не волнуйтесь, у меня есть где до времени припрятать товар.

В этом почему-то генерал не сомневался, но посчитал нужным сразу внести ясность:

— Господин Вайзингер, я хочу, чтобы вы поняли простую вещь — сейчас, чтобы нам потом к этому вопросу не возвращаться и тем более не выяснять отношений во время дела…

— Я слушаю вас, господин генерал, — тут же ответил хранитель имущества.

— Вы руководите своими бандитами, только ими, а всем делом руководит майор Дорфус. И только он, — расставил все точки над «i» генерал.

— Прекрасно, — так же сразу, нисколько не раздумывая, согласился Вайзингер. — Пусть всем делом руководит господин майор, — он поглядел на добрых людей и добавил: — Я всё понимаю, господа, дело-то важное. И я понимаю, что после этой ночи маски будут сброшены.

— Маски? — не понял майор и взглянул на генерала: а вы понимаете? — Какие маски?

— Неприязнь между городом и нами станет очевидной и больше не будет сдерживаться. Маски приличий и дипломатии после этой ночи уже не будут надобны, — пояснил хранитель имущества. — Я вот и жену сегодня отправил из города к родственникам. На всякий случай, а то мало ли что…

«Маски сброшены! А ведь он прав. Поэтому бургомистр и шлёт ко мне своих людей и добивается встречи, в надежде… всё уладить? Или хотя бы выяснить позиции. Да, время пришло».

Генерал встал:

— Господа, надеюсь, моё присутствие тут больше не нужно, обо всём остальном, я думаю, вы договоритесь сами. Без меня.

Хранитель имущества