— Похоже, картина преступления ясна, — сказал капитан Романо. — Посланник взял бластер, якобы с тем, чтобы осмотреть его получше, быстро снял с предохранителя и дважды выстрелил — сначала в адмирала, а потом в себя. Но остаётся без ответа главный вопрос: зачем? С какой стати высокопоставленный дипломат превратился в смертника-камикадзе?… Если, конечно, он был дипломатом.

— Я думаю, что был, — произнёс Конте. — Или же настолько убедительно играл свою роль, что ему следовало остаться на Земле и работать в Голливуде. А вы уверены, что дело было именно так, а не иначе? Может, убийцей был кто-то другой, а господин Тьерри оказался лишь случайной жертвой — или посмертным козлом отпущения?

— Я не отбрасываю и такой версии. Сейчас прибудет следственная группа, тщательно обследует место преступления, и тогда у нас появится больше фактов, из которых мы уже будем делать обоснованные выводы. Но профессиональное чутьё говорит мне, что никого третьего в кабинете не было. Принцип бритвы Оккама — самое простое объяснение обычно и есть верное. Кстати, коммодор, вы разрешаете допросить экипаж «Отважного» и ознакомиться со всеми бортовыми записями? Может, мне удастся раскопать что-то, проливающее свет на поступок посланника.

Конте не сразу понял, почему Романо обращается к нему с такой просьбой. Лишь с некоторым опозданием до него дошло, что теперь он, как старший по должности офицер базы, становится её главнокомандующим — и будет таковым, пока на Генштаб не пришлёт ему замену. А на это понадобится никак не меньше четырёх месяцев.

— Вы ведёте расследование убийства, капитан, — ответил он. — Это даёт вам полномочия на любые действия, которые вы считаете нужными.

Через несколько минут прибыли помощники Романо с представителем местной полиции и сразу приступили к работе. К тому времени госпоже Сантини сделали инъекцию транквилизатора, Ева осталась сидеть с ней, а Конте бесцельно бродил по дому в ожидании первых результатов расследования и мучительно размышляя о том, стоит ли сообщить капитану всё, что он знал об этом деле. Верховное командование подозревало Романо в причастности к заговору Сантини, и не без веских на то оснований: такой опытный профессионал не мог не почувствовать, что в руководстве базы происходит что-то неладное, а между тем ни в одном из его донесений не проскальзывало даже намёка на это. Такого же мнения придерживался и предыдущий агент, засланный на базу. В своём отчёте он особо выделил группу офицеров, которые тесно общались с адмиралом не только на службе, но и во внеслужебное время; к их числу принадлежали и капитан Романо с коммодором Валенти.

«Проклятье! — со злостью думал Конте. — Как же мы все прокололись! Ну я-то ладно, ведь я не контрразведчик. А Джустини, Костелло… Они тоже вычеркнули Тьерри из списка подозреваемых. Ещё бы, земной посланник слишком крупная фигура, чтобы быть наёмным убийцей. А в результате… Нет, это просто невероятно. На такое мог решиться разве что какой-нибудь фанатик из Семей — но чтобы дипломат… Кто бы мог подумать!»

Продолжая блуждать по дому, Конте вошёл в библиотеку и застал там Викторию, которая неподвижно сидела в кресле, уставившись отрешённым взглядом в противоположную стену. При его появлении девушка даже не шелохнулась. Приблизившись к ней, Конте увидел, что по её щекам катятся слёзы. Она всё ещё плакала — но молча, совершенно беззвучно.

Он придвинул к ней стул, присел и взял её за руку.

— Может, вам дать успокоительного?

— Спасибо, не надо. Я уже съела… три таблетки. Но не помогает… — Она громко всхлипнула и быстро, с истерическими нотками заговорила: — Я должна была раньше догадаться! Он… Мишель с самого начала вёл себя странно, я чувствовала, что с ним не всё в порядке… но не могла понять, в чём дело. Если бы я была более внимательной, настойчивой… если бы я встретилась с ним ещё в первый день… в первый вечер… Но тогда я слишком сильно устала, расстроилась… Мы с Евой сразу пошли спать — а утром мне уже не удалось пробиться сквозь его защиту. Я видела, что он что-то скрывает, но разве могла я подумать такое… такое ужасное!..

— О чём вы? — произнёс озадаченный Конте. — Вы что-то знаете об убийстве?

— Да, догадываюсь… Нет — я уверена. Это случилось на Эль-Парайсо. Теперь я всё поняла. Я даже знаю, где и когда. — Виктория немного взяла себя в руки, перестала раз за разом сбиваться и заговорила короткими, отрывистыми фразами. — В одном из парков Лос-Анхелеса. Мишель несколько раз вспоминал об этом. Он думал, что заснул на солнце. У него сильно болела голова. А я, дура, не придавала этому значения! Я тоже считала, что он просто заснул. Но он не просто заснул. Его наверняка усыпили. И сделали… сделали так, чтобы он убил адмирала… А потом убил себя…

— Минуточку! — мигом насторожился Конте. — Вы говорите о психокоде?

— Да… наверное… точно!..

— Но ведь это произошло почти месяц назад. Психокод не держится так долго. Да и вообще, он слишком ненадёжен. Девяносто девять шансов из ста, что посланник сорвался бы задолго до встречи с адмиралом.

— Наука не стоит на месте, коммодор. Она, к сожалению, развивается. И, развиваясь, выдаёт вот такие сюрпризы… — Виктория в отчаянии закрыла лицо ладонями. — Господи, какая же я тупоголовая! Ведь я ещё и думала о психокоде… но думала не по адресу. Я должна была сразу сообразить, что Мишель — идеальный вариант для преступников. Он — вне подозрений, он — дипломат. От таких людей даже подсознательно не ждут, что они схватят оружие и начнут стрелять. Будь на его месте кто-то другой, адмирал, может, успел бы среагировать, а так… — Тут она осеклась и, убрав от лица руки, затравленно посмотрела на Конте.

Он ответил ей острым, пристальным взглядом и с нажимом произнёс:

— Вы много знаете, синьорина. Слишком много для простой туристки. Кто вы такая?

Виктория вздохнула:

— Меня послали с той же целью, что и вас. Это всё, что я могу вам сказать. — Он снова всхлипнула, горько, тоскливо. — Впрочем, и говорить-то больше нечего. Мы оба провалили наше задание. С громким треском…

Из окна гостиной я увидела, как на посадочную площадку перед домом медленно опустился жёлтого цвета флайер с чёрно-белой «шашечкой» на брюхе. Почти одновременно с этим запищал мой комлог, извещая о прибытии такси. Я послала в диспетчерскую подтверждение, отошла от окна и надела тёплую куртку.

— Может, мне поехать с тобой? — спросила Ева. — Куда-нибудь сходим вместе, я покажу тебе здешние достопримечательности.

— Нет, не надо, — покачала я головой. — Я не собираюсь ничего смотреть, а просто хочу немного развеяться.

— Ладно. Только не переключайся на ручное управление. У тебя нет местных прав, к тому же в твоём состоянии…

— Всё в порядке, — перебила я. — Это такси с шофёром, так что не беспокойся.

Поцеловав Еву на прощанье, я вышла из дома и быстрым шагом направилась к флайеру. При моём приближении его дверца открылась, я влезла в кабину и вежливо поздоровалась с водителем.