– Ваше сиятельство. Простите, что прерываю важный разговор, но вас срочно просит к телефону его светлость князь Булгаков.

– Кто? – удивленно переспросил Аверин и тут же махнул рукой: – Не надо, я понял… Извини, Вера, видишь, со свободой у меня тоже всё не просто. Договорим позже, ладно?

– Ладно, – кивнула девочка.

Аверин поспешил к телефону. Если князь Булгаков нашел его в поместье, значит дело чрезвычайной важности. Или случилось что-то по-настоящему плохое.

– Я вас слушаю, Дмитрий Петрович, – сказал он, взяв в руки трубку.

– Гермес Аркадьевич, срочно приезжайте в Шлиссельбургскую крепость.

– Куда?.. – еще больше удивился Аверин. – Что там случилось?

– Я вам расскажу на месте. Бросайте все дела и приезжайте немедленно.

Аверину показалось, что слова князя больше похожи на приказ, чем на просьбу.

Видимо, дела действительно плохи.

В Шлиссельбургской крепости содержались под стражей осужденные или находящиеся под следствием колдуны. Остров Ореховый, где находилась тюрьма, располагался в месте слияния Невы и Ладожского озера и был отрезан от материка широкой водной преградой. Что создавало естественный барьер для дивов. Но и сама крепость была неплохо оборудована. Серебряные решетки, мощные колдовские и чародейские заклятия превратили ее в самую надежную тюрьму во всей Европе. За почти двухсотлетнюю историю ни одному колдуну бежать из крепости не удалось.

И раз Булгаков требует срочно приехать, вряд ли дело обычное. Поэтому медлить Аверин не стал. Наскоро попрощавшись с домочадцами, он, рискнув посадить за руль Кузю, направился в Шлиссельбург.

Доехали быстро. У причала уже стоял катер, возле которого дежурил Иннокентий, див князя и главный див Управления.

Увидев Кузю, он на некоторое время задержал на нем взгляд, а его зрачки превратились в узкие щели, но ничем иным он своего удивления не выдал и вопросов задавать не стал.

– Его светлость ожидает вас, – обращаясь к Аверину, он учтиво поклонился, и за всю дорогу до крепости больше не проронил ни слова.

Князь Булгаков ждал прямо во дворе тюрьмы, и было видно, что он нервно вышагивает по брусчатке уже довольно продолжительное время.

– Это что же? – ошарашенно воскликнул он, когда Аверин в сопровождении Кузи вошел во двор. – Это же ваш див, Гермес Аркадьевич! – князь даже приподнял очки, всматриваясь в Кузино лицо. – Да быть того не может!

– Да, Дмитрий Петрович, это именно он, можете не сомневаться.

– Можете даже потрогать, – расплылся в довольной улыбке Кузя.

Трогать Кузю Булгаков, однако, не стал. Но кругом обошел и осмотрел внимательно.

– Хм… разве не отправился он в Пустошь, прихватив с собой нашего императора?

– Так точно, – отрапортовал Кузя, хотя его никто не спрашивал, – но уже вернулся, вот, сами видите.

– Чудны твои дела, Господи, – покачал головой Булгаков и махнул в сторону массивных металлических дверей:

– Идемте. То, что я вам покажу, удивит вас не меньше, чем меня ваш… как тебя зовут, запамятовал, – на этот раз князь обратился к Кузе.

– Кузя, – див сунулся к воротам, но тут же отпрянул: – Ух. Я к ним даже прикоснуться не могу!

– Именно, – вздохнул Булгаков, – тут семь ступеней защиты. Только на этих воротах три слоя серебра с вложенными между ними заклятиями. И запираются они… да сами можете посмотреть.

Ворота без шума открылись, и Аверин увидел зубцы, скользнувшие в пазы.

– Впечатляет, – одобрил он.

– Да уж. Не хотелось бы сюда попасть, – Булгаков снова жестом пригласил следовать за ним, и по тому, как кривился и морщился Кузя, Аверин понял, что заклятиями тут пропитан даже воздух.

– Это сигнализация, – пояснил Булгаков, – вся охрана сейчас знает, что мы проходим по двору вместе с дивами.

– Так что же случилось? – поинтересовался Аверин. – Ведь не защиту Шлиссельбургской крепости вы меня пригласили посмотреть. Или это такой хитроумный способ заманить меня в камеру? – пошутил он.

– К счастью, нет. Но я вам лучше покажу. Это надо увидеть.

Они подошли к лифту и поднялись на третий этаж. Кузя начал потихоньку шипеть, стараясь держаться подальше от стен, и даже ноги поднимал с выражением кота, идущего по мокрому полу.

Наконец все вошли в коридор, где располагались камеры. По три с каждой стороны. Возле одной из дверей Булгаков остановился, чего-то ожидая.

Из бокового прохода появился колдун. Аверин напряг память и приветливо улыбнулся:

– Добрый день, Артур.

Отчества он не помнил и последний раз видел этого колдуна на выпускном балу своего курса.

– Ох… я бы не назвал его добрым, ваше сиятельство, – Артур вздохнул с такой тоской, что Аверин, оценив его унылый вид и весьма официальное обращение, понял: дело совсем дрянь. Убийство? Побег? Разве это возможно?

– В этой камере сидел один из заговорщиков, спровоцировавших восстание Императорского дива, князь Оболенский. Извольте взглянуть, – произнес Булгаков. – Откройте дверь, Артур Александрович.

Колдун молча кивнул и начал чертить на двери отворяющие знаки. Знаки были именными, никто, кроме наложившего их колдуна, эту дверь открыть бы не смог. По крайней мере, без серьезного шума. Вскоре дверь распахнулась, и Аверин шагнул в камеру. Ожидаемо, она была пуста. И представляла собой просторную комнату с двумя перегородками, за одной из них, по всей видимости, находилась спальня, за другой – санузел. Возле окна в пол и стену были вмонтированы письменный стол с креслом, последнее выглядело вполне удобным. На подоконнике забранного толстой решеткой окна стояли цветы. На полу совсем недавно лежал ковер, но сейчас он был свернут и прислонен к стене в углу.

– Симпатично, – заметил Аверин, – вы сказали «сидел». Как я понимаю, господин князь никуда не переведен. Что с ним? Он убит?

– Если бы… – развел руками Булгаков, – это хоть как-то можно было бы объяснить. Он исчез. Совсем, совершенно.

Аверин бегло осмотрел камеру.

– Дверь была заперта и заблокирована заклятиями, так? – он повернулся к Артуру. – Вы проверяли ее? Целостность не нарушена?

– Нет. Я вам головой могу поручиться, ее никто не открывал!

– И решетка на месте. Пол, я вижу, тоже тщательно осмотрели.

– Да, – подтвердил Булгаков, – Иннокентий изучил каждый сантиметр. Он предоставит вам полный отчет.

– Отлично, – Аверин посмотрел на главного дива Управления, – но сначала, если ты не возражаешь, камеру осмотрит мой див.

– Конечно, –