ловить. В реале то легко. В Игре же она пока не привыкла, что большая. Вот и пытается, как маленькая, запрыгнуть ко мне на руки.

Буквально в пяти шагах от меня Анин аватар замерцал, теряя плотность, покрылся пикселями… Прозрачная Аня сделала еще несколько шагов и исчезла. Мои руки поймали только воздух.

Я впал в ступор, смотря на пустое место. Громыхая, к месту происшествия неслась Оника.

— Отключайся! — рявкнул Череп, увесисто хлопнув по плечу и выводя меня из шока.

Я тут же нажал на кнопку выхода.

* * *

— Она не сможет больше погружаться! Это слишком сильно бьет по её нервной системе, — категорично заявила Ольга.

— Но отец Ника — старик! С раком мозга, при смерти! И он смог! — чуть не кричал я.

— Так бывает, — упрямо мотнула головой Ольга. — Переносимость у всех разная. Не знаю, с чем это связано. Я не нейробиолог. У Анечки, можно сказать, аллергия. У тебя, кстати, тоже. Ты тяжело переносишь погружение, отсюда такие проблемы со здоровьем.

Я вздохнул и сполз с капсулы на пол, прислонившись к ней спиной. Для оцифровки в вирте нужно зависать не сутками, даже не месяцами, а — годами… Но Аню это убьет. Всё напрасно…

Кажется, последнюю фразу я произнес вслух, потому что Ольга ответила:

— Не вини себя. Ты не мог знать. Да и никто не мог знать. Хотя, наблюдая как ты тяжело переносишь вирт, я могла бы догадаться, что у вас это может быть наследственное. У капсул не зря выставлен безопасный для таких как вы интервал погружения.

— Как она? — сглотнув ком, спросил о дочери.

— Пока спит. Плохо ей будет завтра.

— Спасибо, что отключила вовремя.

— Не за что. Я для этого тут дежурю. Забирайся в капсулу. Я сейчас проверю Анечку и поставлю тебе капельницу.

С трудом заполз обратно. Господи, если у дочки такая же непереносимость, как у меня, то представляю, что с ней завтра будет…

Бедный мой ребёнок, ну, за что ей всё это?

Кровь из носа уже не хлестала. Зато в отражении на крышке я видел свои красные, как у вампира, глаза с полопавшимися сосудами. Рассматривал отражение в ожидании капельницы и думал.

Думал, что ещё я, как отец, могу сделать для спасения моей девочки? Жаль, что смерть нельзя вызвать на поединок. Но я не сдамся… Я буду бороться…

Глава 9

С утра я еле дошёл до магазина. Брёл, словно зомби, ни на что не реагируя. Коленки дрожали, тело бил озноб, а красные глаза с лопнувшими сосудами пугали людей. Они перешептывались и сторонились меня, но мне было всё равно что про меня подумают.

Анечки дома утром уже не было. Пока я спал под капельницей, ей стало плохо, и Ольга увезла её в больницу, оставив записку и номер своего телефона.

Я позвонил, сразу намереваясь бежать в больницу, но Ольга остановила, сказала, что меня не пропустят, потому что Анечка в реанимации. И, вообще, нечего по больнице в панике носиться, паникующих и так хватает. На мои протесты Ольга безапелляционно заявила: «Главное, не пори горячку. Просто сиди дома и жди новостей. Всё будет хорошо».

В квартире я задыхался, стены давили, всё валилось из рук. С трудом собравшись, решил пройтись в магазин, иначе нервы не выдержат…

Купил сигареты и бутылку водки.

Ничего «хорошо» уже не будет… Год, два, и то, что произошло с Еленой, произойдёт с Анечкой. Я верю, сейчас Ольга поможет, и всё действительно будет хорошо. А потом, годика через два?.. Оцифровка была моей последней надеждой. Но я должен держаться. Должен делать вид, что всё хорошо, смотреть в глаза смертельно больному ангелу и улыбаться… Пройти повторно через ад, потерять любимого человечка и самому остаться жить…

Я «кончусь» быстрей…

Пришёл домой и хлопнул, не закусывая, первую рюмку. Скривился, уткнулся носом в рукав, шумно втягивая воздух. Гадость — эта водка… Достал сигарету, покрутил её в руках, закурил. Сбоку загудела автоматическая вытяжка, всасывая дым. Шмыгнул носом и налил еще рюмашку… Вторая пошла лучше. Откинулся на спинку стула и уставился на багряное небо догорающего заката. Таял очередной день, с ним исчезала надежда на счастливое будущее. Мои планы… Всё напрасно. От понимания сдавило горло.

В какой момент пришел Тимур, я не помню. К тому времени я выпил больше половины бутылки без закуси, хотелось нажраться до беспамятства. Опрокинув очередную рюмку, я с удивлением увидел за столом Тимура. Он пододвинул ко мне тарелочку с сыром и буркнул: «Закусывай».

Тимур забрал у меня бутылку и плеснул в свою рюмку. В моём затуманенном мозгу промелькнула мысль, как он зашёл? Наверное, дверь не закрыл. А-а-а, пофиг…

— Совсем нет надежды? Но ведь ещё есть время. Учёные придумают лекарство.

— Тимур… Что б ты понимал… Елена была пятым пациентом. Пятым! — я хлюпнул носом. — Понимаешь… Пятым с таким гино… гини… генетическим отклонением. На весь мир. Понимаешь… Анечка шестая. И единственная. Моя дочка сейчас единственная. Сколько нужно денег для исследований? Для одного больного… Кучу бабок! Так вот, учёные не будут ничего изобретать. А знаешь почему? Потому что это глупо… Понимаешь?

— Кучу бабок?..

— Да, да, кучу бабок…

Я разлил водку и неуверенно потянулся за рюмкой.

— А если я знаю, где достать эту «кучу»?

Моя рука так и зависла возле рюмки. Я мотнул головой, понимая, что резко трезвею. Внимательно посмотрел на Тимура.

— У тебя нет таких денег. Даже если все твои зрители закидают нас баблом. Ты представляешь, сколько стоят исследования? Лаборатории… Найм учёных, которых отзовут с других, заметь, перспективных, проектов. Ты понимаешь, какие нужны вложения, чтобы занялись моим делом? — мой голос звенел от напряжения.

— Ты прав. У меня нет таких денег, — спокойно проговорил Тимур, помолчав, добавил. — Но я знаю, где их достать. Слушай, скоро в системе Хорс будут гонки на космических катерах на выживание. Призовой фонд — миллиард!

Я присвистнул. Вот это сумма!

— Рублями?

— Игровыми кредитами!

— Но я не пилот.

— О, это не важно. Гонки на выживание, понимаешь? Тут почти нет правил! Тут два условия, чтобы твой корабль был нужного класса. То есть катер. И ты должен им управлять. Всё. Понимаешь?

— Нет, — честно признался, мозги пока плохо соображали.

— Какой же ты… Если Технокинетик возьмет под контроль чужой корабль,