Ситуация между тем обострялась. Наступление соединений правофланговой группировки 29-й армии прекратилось, и части дивизии вели оборонительные бои. Так, в боевом донесении уже за 24 января говорится, что «части 381 сд занимают круговую оборону».

В ночь с 25 на 26 января 1259-й стрелковый полк дивизии с первым дивизионом 935-го артиллерийского полка был направлен «для занятия нового рубежа обороны» в район деревни Свистуны на левый фланг обороны армии. 27 января полк с одним батальоном 1213-го стрелкового полка 365-й стрелковой дивизии и партизанским отрядом в 50 человек оборонял населенные пункты Лаптево, ст. Чертолино, Змины, Стар. и Нов. Кузнецово. КП полка был в Свистунах.

Переброска одного полка дивизии на левый фланг обороны армии ослабила ее правый фланг. В конце дня 26 января в оперативной сводке дивизии говорится, что противник готовит прорыв в районе Алешино – Бочарово, где держал оборону батальон 1263-го стрелкового полка. 28 января батальон отошел к Афанасово, из Алешино был вытеснен заградотряд 262-й стрелковой дивизии 39-й армии, и части вермахта заняли обе деревни. В боевом донесении дивизии за 28 февраля записано: «За самовольный отход и сдачу Бочарово комбат лейтенант… от занимаемой должности отстранен и будет расстрелян…» Было ли это намерение приведено в исполнение, неизвестно.

Для усиления отступившему батальону 1263-го полка были переданы из тыловых учреждений дивизии 75 человек, два ручных пулемета, пять 50-мм минометов с минами и поставлена задача вернуть Бочарово. Из района Свистуны – Чертолино был возвращен 1259-й стрелковый полк, который уже в 4 часа утра 29 января оборонял Светителево, Афанасово. Попытки вернуть Бочарово успехом не увенчались, за что недавно назначенный командир дивизии подполковник Шульга был отстранен от командования. Одновременно был отстранен от должности и комиссар дивизии Чичиканов. Забегая вперед, сообщим, что в феврале 1942 г. Д. С. Чичиканов при выходе из окружения попал в плен, прошел по немецким лагерям, остался жив. С вечера 30 января начальником дивизии был назначен подполковник Б. С. Маслов, до этого бывший начальником штаба 185-й стрелковой дивизии [в документах разные даты назначения Маслова – 29, 30 января, 1 февраля. – С.Г.]. Опять налицо факты быстрых наказаний в те дни, когда во внимание не принимались никакие объективные причины неудач.

Когда части вермахта активизировали наступление на северо-западе от Сычевки, 1259-й стрелковый полк в составе 159 человек под командованием подполковника М. М. Чулановского в течение 29 часов 4–5 февраля мужественно оборонял Афанасово и Светителево и полностью погиб. По данным ОБД «Мемориал», М. М. Чулановский числится пропавшим без вести, в соответствие с учетной карточкой воинского захоронения в с. Пятницкое Ржевского района значится похороненным там.

Вместе с другими соединениями правофланговой группировки 29-й армии 381-я стрелковая дивизия сражалась в окружении в районе Мончалово – Окороково. На 13 февраля КП дивизии, у которой были в подчинении 510-й гаубичный артиллерийский полк и 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион, находился в лесу 1 км южнее отметки 223,4 [восточнее Кавезино, недалеко от железной дороги. – С.Г.]. Вероятно, положение с боеприпасами у нее было лучше, чем у других, так как, получив задание на минирование дорог перед прорывом из окружения, другие соединения получали мины в 381-й стрелковой дивизии. Сама дивизия при отходе должна была заминировать дорогу на участке 200 м юго-восточнее Сортино.

Выходила из окружения дивизия в первом эшелоне «в общем направлении между Рубежное, Корытово» и далее на юго-запад для соединения с частями 39-й армии. В момент начала выхода 17 февраля в 22.00 в расположение дивизии вышли два танка Т-34 с тяжелораненым майором Алябьевым. Один танк из строя выбыл по техническим причинам, второй с запасом горючего на 15 км участвовал в прорыве частей дивизии между деревнями Горенко и Корытово.

Как уже отмечалось выше, выход первого эшелона был удачным. Уже вечером 19 февраля появилось боевое донесение № 1 штадива 381. Здесь назывались места расположения частей дивизии, говорилось, что 510-й гаубичный артиллерийский полк и 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион из подчинения дивизии вышли и что дивизия не имеет продуктов питания. В приложении к документу назывался численный и боевой состав дивизии, но приложения в архивном деле не обнаружено. Из других материалов дивизии известно, что общий состав дивизии на 23.02.42 г. составлял 966 человек. Напомним, что на 21 января 1942 г. в дивизии насчитывалось 4638 человек.

Выход отдельных частей и бойцов дивизии сопровождался трудностями. Так, старший сержант И. И. Ершов, бывший помощник командира огневого взвода 1261-го стрелкового полка, вспоминал: «Наш 1261-й полк участвовал в боях под Ржевом и попал в окружение во второй половине января 42 года у д. Афанасово вместе с командиром полка, которого я потерял в феврале месяце, и до оного времени не знаю судьбу его: остался ли он жив или взяли его в плен… Получилось это так: наш полк понес сильные потери, всего насчитывалось 45 человек, и мы стояли в лесу от д. Афанасово километра 4–5, и я был в Афанасово несколько раз, там был штаб дивизии… Я бросил письма, и почта эвакуировалась. Прилетел самолет У-2, быстро погрузились и улетели, но комиссар лежал раненый, 3-й день ждал самолета, ранен был в грудь, пробито легкое, за ним ухаживали девушки, кто они были – не знаю, вероятно, дочери хозяйки… В одну февральскую ночь нам был дан приказ покинуть лес и выйти к деревне Мироново. Собрались очень быстро и стали выходить на дорогу… Снегу было много, и стоял большой мороз. Мы выходили на Афанасово и дальше на Мироново: там стоял санбат, подошли ночью… Мы с командиром полка вышли с группой чел. 25–30. От села метров 400–500 были старые окопы – мы их нашли и стали очищать от снега… Вскоре появились 2 танка и автомашины с солдатами, прямо с машин на ходу вели огонь по нам. Меня ранило в левую руку тремя пулями, но танки и машины ворвались в деревню, обстреляли там и вернулись обратно. Человек 20 взяли в плен, погнали пешком обслуживающий персонал госпиталя и остатки наших товарищей, там и был ком. полка нашего… Я руку перевязал, кисть и лучевую кость, пришлось пролежать весь день до вечера. Всю ночь я выбирался, плутал, как заяц, и ближе к утру я вышел на один хутор… И только на 4–5-й день я встретил еще трех наших товарищей. Они тоже были ранены: кучер ком. полка, писарь штабной и санитар. Я стал спрашивать про ком. полка, он говорит, что меня ранило в ногу, а он бежал, отстреливался, и больше я ничего не знаю… Но впоследствии нас из окружения вывели, одна женщина – партизанка Наташа – она очень хорошо знала все тропинки и дорожки и расположение немцев, вывела на д. Каменка, где нас обработали и отправили в госпиталь…»

Командование 381-й стрелковой дивизии из окружения вышло, поэтому в ее состав включались отдельные бойцы из подразделений, где командиров не было. Бывший политработник дивизии В. С. Смирнов писал: «Когда 18 февраля 1942 г. 381 с. д. вышла из окружения, из всех остатков дивизии был сформирован один 1259 с. п. В марте 1942 г. 381 с. д. был придан 386 с. п. 178 с. д. с присвоением № 1263 с. п. 381 с. д. Поэтому и оборону 381-я дивизия занимала двумя полками (1259 и 1263) в полосе 39-й армии. 1261 с. п. формировался значительно позднее».