История грустная, но один факт в ней оставался фактом. Они сбежали из терраполиса. Из терраполиса можно сбежать. И в целом сомнительное предприятие, которое Лиам спланировал, пакуя вещи и пока только на глаз прикидывая, сколько в Сионне веса, могло пройти успешно. Если бы солнце не жгло так нещадно, если бы духота не так старательно добивала его ночами, его настрой был бы позитивнее.

Сионна редко приходила в чувство. Болезнь исказила ее черты. Веки приобрели темно-лиловый оттенок, голубые сосуды проступили сквозь кожу ветвистым узором, пробегая от глаз до ушей с остатками запекшейся крови на раковинах. Намеки на веснушки, появившиеся на лице за несколько дней под солнцем, исчезли, и бледная кожа стала как будто прозрачнее. Иногда из-под опущенных век девушки текли кровавые слезы, и Лиам ловил их оторванным от больничной занавески клочком белой ткани. К концу третьего дня он весь стал красным.

Иногда она вдруг открывала налитые кровью глаза с жутко посветлевшими радужками и слепо пялилась перед собой, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то. Еле ворочая языком, она пыталась шутить с ним, отбрыкиваться колкими фразочками, как на симуляциях, если Лиам вдруг включал горький сарказм. Она была не в том состоянии, чтобы говорить, он не торопился ее затыкать. Ему, в конце концов, было скучно.

Разговоры разрывали хрупкую корочку на сухих губах, заставляя их сочиться сукровицей, но Сионна была нечувствительна ко всем разрушениям, происходящим в ее теле. Она была сильнее, чем ее бесполезная теперь оболочка. И Лиам видел, что даже на секунду представить, что это не так, она была неспособна. Это вызывало невольное уважение.

Но куда лучше было бы, если бы Сионна просто не доверяла первому встречному. А говорила, что ненавидит маргиналов…

Лиам пропустил момент, когда его раздражение сменилось сочувствием, когда желание оставить девушку на съедение хищникам (появляющееся в редкие моменты, когда под ее весом начинали ныть уставшие за несколько дней мышцы) отступило напрочь. Да, поначалу она ему вообще не нравилась. Да, она создала ему лишних проблем. Да, теперь ему придется приложить невероятные усилия, чтобы они успели к точке сбора вовремя. Но в глубине души он уже понимал, что попытался бы спасти Сионну, даже если бы она не была его счастливым билетом на летающую станцию.

И на закате четвертого дня, когда дорога на восток растворилась в бездорожье мелкой пустыни, Лиам нашел, что искал. Голографическая карта оказалась достаточно точной.

Патрульный джет, формой напоминавший металлический саркофаг со скошенными углами, находился метрах в семистах от них. Он медленно, вдумчиво прочесывал местность, освещая путь бродящим голубоватым лучом, заметным только потому, что на пустыню уже опускались сумерки. После недолгих размышлений Лиам пришел к тому, что либо это был беспилотник, либо пилоту его работа давно осточертела. Первый вариант казался более реалистичным, потому что… ну кто в здравом уме будет атаковать терраполис? Разве что совсем съехавший с катушек маргинал.

Двигался джет очень неторопливо, но направлялся в сторону Лиама, и он не мог позволить себе быть пойманным в сканирующий луч.

Он аккуратно положил Сионну на песок, проследив, чтобы с ней не осталось ничего, указывавшего на ее принадлежность к людям со станций. Хотел было уйти сразу, перекинув через плечо рюкзак с крыльями и прочими полезными мелочами, но задержался. Опустившись перед девушкой на колени, он поцеловал ее в лоб, куда омерзительный узор выпуклых вен еще не распространился. Глупый жест, но с ним Лиама провожали на работу к сумасшедшему старику сестры – еще в прошлой жизни.

Лиам дошел до каменистого ковра, заметая оставляемые на песке следы подвернувшейся палкой. А потом он сидел за навесным валуном и слушал, как джет зависает над землей совсем неподалеку, как запускается его сканер, обнаружив органику. Лиам не сомневался, что Сионна пройдет необходимую проверку – кроме пораженного отравой организма, она представляла собой физически здорового, идеального кандидата в жители терраполиса. Таким материалом ирриданцы разбрасываться не стали бы.

Когда через несколько часов тишины он решился выйти из-за валуна и пройти немного вперед, джета уже не было. Как и девушки. Только очертания ее тела оставались на песке – и разогнанный двигателем след, по которому Лиам теперь мог идти до терраполиса.

В мире, где нельзя быть уверенным ни в чем, упрямая, настойчивая уверенность (пусть даже в совершенно невероятных вещах) оказывается топливом, без которого ты просто сломаешься и упадешь. Когда впереди долгий путь и опасная неизвестность, ты просто обязан взрастить в себе эту непреложную веру, что все будет именно так, как нужно тебе. И Лиам держался за это, как мог.

Он представлял себе восстанавливающую капсулу, где в анабиозе пребывает Сионна, и с каждой секундой ее закрытые веки светлеют, а потемневшие вены растворяются в здоровом цвете кожи.

Он найдет ее, полностью оправившуюся и способную идти дальше на своих двоих. И они вернутся к маршруту.

И он вновь попытается все починить.

* * *

Через сутки Лиам добрел до порогов города. Почва здесь была искусственной и за десятилетия без должного присмотра местами просела, а некогда ровный асфальт треснул, образуя тонкие проломы. Лиам брел вдоль дороги, минуя рассадники мертвых домов и заросшие кладбища, изредка перепрыгивая особо широкие разломы и мысленно убеждая себя, что все в порядке.

А потом это случилось.

Это было похоже на короткий импульс, пронзивший каждую клеточку тела. Лиам успел ощутить лишь легчайший толчок, словно его обдало порывом ветра, – проконтролированным до микродюйма, прошедшим сквозь одежду, словно она вообще не считалась за преграду. На удивление времени не нашлось: Лиама просто отшвырнуло назад. Короткий полет – и тяжелое падение на расколотый асфальт затылком вниз.

И темнота.

Когда он вернулся в сознание, стало ясно, что времени прошло совсем немного. Солнце едва успело перекатиться в северное полушарие и, загородившись клубистыми облаками, подпалило их пышные бока, окрасив их в яркое золото. Сначала Лиам подумал, что это красиво. Затем пришли ощущения.

Все глухо болело, конечности оцепенели, как у трупа. Естественная реакция – вскочить, подняться, поскорее выбраться из этого уязвимого положения! – обернулась провалом и взрывом тупой боли в затылке. Проползли бесконечные двадцать минут, прежде чем он смог встать. Тело гудело, еще испытывая на себе резонанс с невидимым барьером, а пальцы двигались с трудом. Лиам надеялся, это явление временное.

Он сплюнул кровавый сгусток – падая, умудрился сильно прикусить язык – и тихо выругался, но слабость смазала крепкое словцо, превратив его в слабый стон. Произошедшее делало Лиама, пусть на время, но слабым, совершенно беспомощным. Он не мог позволить себе попадать в такие ситуации.

Я должен выжить.

Это было первой мыслью – это родилось раньше, чем он вспомнил о Сионне, о станциях и терраполисах, о своем дерзком плане.