Я нервно тыкаю в свой тост с авокадо. — Мне говорили, что я могу быть немного напряженной. — Я делаю паузу, думая о чем — то. — Кстати говоря, я провела небольшое исследование по домикам, над которыми вы работаете, и, надеюсь, это нормально, но я позволила себе записать несколько идей и сделать несколько эскизов. Я знаю, что ты уже многое сделала, но я просто хотела показать тебе, что отношусь к этому серьезно.

Я протягиваю Эве свой блокнот и открываю его на странице, где есть наброски, макеты и вдохновляющие картинки, которые я приклеила на страницу. Она молчит, пока листает.

— Вау, Чарли, это действительно потрясающе, — говорит она тоном, который я не могу расшифровать. Затем она кладет книгу рядом с собой.

— Послушай, — говорит она. — Меня так впечатляет твой энтузиазм, и я очень надеюсь, что это лето станет для тебя ступенькой на пути к профессии архитектора. — Она делает паузу и постукивает пальцами по столу. — Но я не хочу дать тебе неверное представление о том, что повлечет за собой этот опыт.

— Хорошо…

Она делает глубокий вдох. — Мы любим наших стажеров. Мы делаем для них все, что угодно. Например, мы пишем им отличные рекомендации. — Она пристально смотрит на меня. — Но на самом деле их цель — помогать нам.

— Но это то, что я пыталась… — говорю я, и Эва поднимает руку.

— Я имею в виду, поддерживать работу. Наши стажеры отвечают на множество писем, ведут наши социальные сети, фотографируют, и, честно говоря, они делают много уборки и пьют много кофе. — Она наклоняется вперед, на ее лице сочувственное выражение. — Тебя это устраивает?

Я киваю. — Конечно! Мне не чужда тяжелая работа. Просто… — Я прикусила губу. — Если я собиралась просто выпить кофе, почему вы попросили показать мое портфолио?

Ава выглядит удивленной. — Чтобы показать нам, что ты серьезно настроена, конечно. И чтобы показать нам, что у тебя есть талант.

Я киваю в знак понимания. Но все, о чем я могу думать, это: — Какое значение имеет мой талант, если я не могу его использовать?

— Итак, — говорит она, пододвигая к себе тост с авокадо и отрезая большой кусок. — Нам пора двигаться дальше? — спрашивает она, прежде чем положить кусочек в рот.

Некоторое время спустя я отвожу Эву в аэропорт. Над головой нависли темные тучи, и дождь только начинается. Она без остановки рассказывает о своей студии, о людях, с которыми я познакомлюсь этим летом, и о том, как сильно я полюблю Нью — Мексико. Но я не слушаю ее, потому что что — то кажется… неправильным. Я только что провела несколько недель, работая своими руками, создавая вещи, которыми горжусь. А теперь я собираюсь бросить все это и последовать за женщиной в Нью — Мексико только для того, чтобы… отвечать на ее письма?

Архитектура здесь какая — то разношерстная, сказала Эва об архитектуре в Хадсоне, и это тоже казалось мне неправильным, до глубины души. Нельзя просто сделать все одинаковым. Все откуда — то берется. У всего есть своя история. Я смотрю на Эву, которая жестикулирует руками, а потом крепче сжимаю руль.

Все заслуживает того, чтобы о нем рассказали. Как столешница на нашей кухне, которую мои родители отремонтировали, вырезав половину круга, чтобы мама могла стоять с беременным животом ближе к столу, пока наливает кофе и делает тосты. Как ожог на полу в нашей семейной комнате, когда загорелась елка, и мы провели рождественское утро в закусочной Рика в пижамах, а не перед камином, что оказалось лучшим рождественским утром в истории.

Как и цвета старой маминой студии, понимаю я, сокрушаясь про себя, прежде чем попытаться превратить ее в то, чем она никогда не должна была стать.

У меня впереди вся жизнь, и я не могу дождаться, что я с ней сделаю, но мне не нужно перемывать ее чем — то другим и пытаться сделать ее идеальной, чтобы она чего — то стоила.

И тут, перебирая в уме эту идею, я понимаю, что совершила ужасную ошибку.

У всего есть своя история, и, возможно, я еще не закончила рассказывать свою.

— Ты в порядке, Чарли? — неожиданно спрашивает Эва.

— Вообще — то, нет, — отвечаю я.

И тогда я говорю Эве, что не пойду на стажировку.

32

Последний день, я только закончила загнать Салли в ее загон и кормила ее стеблями травы, когда из — за угла амбара появилась Тесса с взволнованным видом.

— Угадай, что? — спрашивает она.

— Что? — говорю я, проводя рукой по пушистой шкуре Салли. Салли поворачивает голову и подталкивает меня своим мягким носом.

— У нас первые гости! — кричит Тесса, и тут я тоже кричу.

— Это так здорово, Чарли. Мои родители в восторге. Объявление о продаже было опубликовано всего несколько дней назад!

— Ну, это действительно выглядит потрясающе, — говорю я.

— Настолько потрясающе, что Airbnb поместил его на своей главной странице, — говорит Тесса. Она берет обе мои руки в свои. — Спасибо. С таким доходом мы сможем многое сделать для фермы и для семьи.

Я бросаю руки Тессы и обнимаю ее. — Спасибо тебе, — говорю я. — За то, что верила в меня. Это много значит.

— Ну, я знаю, что в итоге это оказалось не таким полезным, как ты думала. — Она выглядит грустной. — Раз уж ты отказалась от стажировки.

Я качаю головой. — Это не то, на чем мы должны сейчас сосредоточиться. К тому же, со мной все будет в порядке. Я всегда в порядке. Когда прибудут гости?

— Сегодня вечером. — Тесса смотрит на часы. — Поздняя регистрация, около восьми. Мы полностью готовы к работе, нам нужно сделать еще кое — что.

— Что?

Она опускается на место рядом с дверью амбара и берет две плетеные корзины с открытыми бортами, протягивая одну мне.

— Пора собирать полевые цветы.

Мы с Тессой собираем полевые цветы на склоне холма на ее участке с самого детства, и за эти годы мы выработали довольно много правил. Например, мы всегда оставляем дикое место таким, как будто ничего не брали. Мы используем ножницы, чтобы все могло отрасти, и берем только то, что нам нужно. Нам нравится использовать в букете креативные и нетрадиционные вещи. Ягоды. Трава. Овощи, стручки и бутоны. И мы никогда не суетимся слишком сильно над пучками. Полевые цветы должны быть именно такими: такими же дикими, как место, откуда они пришли. В этом их красота. Неровные стебли, обгрызенные жуком