— Да? — взметнул брови на лоб повыше. — И какие?

Я любовался улыбкой моей красавицы, напрочь забыв, где мы находимся и кто рядом. Плевать! Весь мир сгинул, была лишь она — золотая девочка в моих руках.

— Тебя. Сейчас. Очень.

В груди растеклось тепло, я склонился поцеловать девушку, но кто-то коснулся моей руки, уничтожив тет-а-тет и наполнив мир шумом ресторана.

— Не представишь нас друг другу, дорогой? — липко пропела Наоми, но руку убрала, встретив мой предостерегающий взгляд.

Мне хотелось этого меньше всего на свете, тем более сейчас.

— Тенесси Моори, — улыбнулась моя королева и протянула руку.

Наоми взяла её и поднесла к лицу, разглядывая ноготки.

— Наоми Соломат… — она сделала паузу. — Красивый маникюр…

Мачеха хотела продолжить, но я чувствовал подвох — отвергнутая женщина коварна, но откуда это знать Несси? Поэтому перебил:

— Это женщина моего отца, через пару часов у неё чартер в Вашингтон, поэтому мы не будем отвлекать её от дел…

— Ой, да какие дела, дорогой?! Мы уже на финишной прямой! Я готова подписать передаточные акты и договор.

Я повернулся к Одри:

— Всё готово?

— Да, сэр, как раз получила сведения из Торговой палаты, Секретариата штата и Муниципалитета.

— Всё ок?

— Да, владелец один — миссис Наоми, обременений на бизнес нет.

— Остальное меня не касается. Подписываем и расходимся.

— Предлагаю это отметить в тесном семейном кругу, — снова разлила патоку Наоми.

— Отказать. В моей семье другие люди, тебя среди них нет, — осадил надоедливую женщину.

В постели её рот обычно был занят, а сладкие речи звучали уместнее, а сейчас уже хотелось помыться, чтобы избавиться от удушливой паутины её прилипчивого внимания.

— Раньше ты был гораздо ласковее, сынок…

Она перешагнула грань моего терпения. Повернулся к Несси и встретил её немного растерянный взгляд. И это выбило меня окончательно. Я уже чувствовал, как разливается в голове и теле жар ярости, и уши заложило от подскочившего давления, но голос моей девочки, прильнувшей ко мне всем телом, вернул из-за грани:

— Ник, а о чём эта пожилая женщина говорит? — прошептала, обняв мою голову ладошками, наклоняя ухо к своим губам.

Но по тому, как глаза Наоми округлились, а губы сжались в тонкую полоску, я понял, что она услышала. Повернул лицо к Несси и наши губы встретились:

— Просто она постоянно голодная, маленькая. Я, кстати, тоже, ты не забыла?

Но Несси меня просто застрелила полыхнувшим взглядом и сделала контрольный в обе головы — в мою и Наоми:

— Ой, какой ужас! — всполошилась она непритворно. — Подождите! Я сейчас… — она почти бегом метнулась к бару, что-то сказала, бармен кивнул, и через минуту моя девочка вернулась с большим бумажным стаканчиком пепси со льдом. И не успел я ничего понять, как ледяная газировка уже стекала с волос остолбеневшей Наоми. — Сейчас вам будет лучше… — вытряхивая льдинки, участливо заверила и, посмотрев прямо в глаза мачехи, совершенно серьёзно и двусмысленно добавила: — Если надо, я ещё добавлю…

Первой как-то странно всхлипнула Одри. Я обернулся и увидел, как она сжала губы и вытянула челюсть, наклонив низко голову, чтобы не показать мне, как ей смешно. Потом я посмотрел на Экена, в двух шагах от нас облокотившегося на барную стойку, и слышавшего всё, что происходило. Он, собрав губы в кулак, тоже давил желание рассмеяться, но его глаза просто дико хохотали. Бармен скрылся за стойкой, будто что-то потерял. Келли растворилась в темноте служебного коридора, немногие посетители не обращали на нас внимания, занятые разговорами и едой.

Я посмотрел на Несси. Наверное, даже когда она меня лупила, я не чувствовал такого ошеломления и… кайфа. Я не верил, что это сотворила моя робкая девчонка, и мысль о том, что я вообще её не знаю, слетела с языка словами удивления:

— Да ладно…

Напряжение треснуло ультразвуковым воплем мачехи:

— Щенок! Пошёл вон со своей сучкой! Фак тебе, а не ресторан! Убирайся отсюда к чёртовой матери!

Несси виновато сморщила носик, не обращая внимания на вопли утиравшейся Наоми, прыснувшей в подсобку, и пожала плечами:

— Как-то… само получилось, — выдохнула и ткнулась лбом мне в плечо.

И это было так искренне и непосредственно, так наивно и неожиданно, что я не смог ляпнуть ничего лучше, чем:

— Так быстро и виртуозно сделки мне даже матёрые конкуренты не срывали…

* * *

Одри и Экен разъехались, а я повёз Несси в многоуровневый ресторан с несколькими залами, открытыми переходами и террасами с великолепным видом на Манхэттенский мост. По дороге поглядывал на неё и диву давался — сколько чудес притаилось в этой девчонке! Совершенно простая, хрупкая и робкая, она в последние дни буквально преобразилась. И дело даже не в сексе. Она будто расправила плечи и выпрямила спину, хотя никогда не страдала сутулостью. Я даже не задумывался об этом до вот этой смелой выходки.

— Несь, признайся, с чего вдруг?

Она отвлеклась от разглядывания мелькавших за окном авто витрин и посмотрела на меня:

— Да не знаю я… Ревность…

— Ты меня ревнуешь? — почему-то это удивило.

Смысл ревновать, если нам быть вместе осталось всего ничего, да и то потому, что я не могу отправить её в пустой дом в одиночество — сначала нужно перевезти её семью. Я бы не продлял ни её, ни свою агонию чувств, но, видит Бог, я всё же радовался, что мы ещё побудем вместе — перед смертью не надышишься. Мне не хотелось говорить ей, что ревновать такого как я — губительно для неё. Но в который раз убедился в правильности своего решения — всю жизнь со мной её будет отравлять ревность, ведь я могу изменить в любой момент не потому что хочу, а потому что секс для меня — способ выжить. Уму непостижимо, как я не трахнул Наоми на пандусе.

— Ревную. Ничего не могу сделать с этим… — Лишнее подтверждение моих мыслей. — Никита, я не должна спрашивать, но…

Она замялась, подбирая слова, кусая губу, и я облегчил ей задачу:

— Я трахал её до того как узнал, что она любовница отца. А теперь еще и его жена. Она нимфоманка.

Наверное, моей девчонке это неприятно слышать, но я обманывать не собирался — нет ничего хуже лжи во спасение и лжи из сострадания. Это удобные иллюзии. Но в наших с Несси отношениях им не может быть места. Хотя… Иллюзия поможет ей меня возненавидеть, сублимировать её любовь ко мне в ненависть. Кажется, сейчас я понял, как поставлю точку в наших незабываемых, но недолгих отношениях.

— Всё же это было жестоко. Тебе её не жаль?

Я покачал головой:

— Нет. Хотя прекрасно знаю, что она чувствует. — Несси вздохнула. — Я не стал лучше от того, что ты любишь меня, маленькая…