«Григорович», и вместе с медсестрой они толкнули дверь.

К ним тут же подлетел мужчина в форме «Четверки».

— Кого вы везете?

— Жертву домашнего насилия и зеленого змия, — невозмутимо ответил доктор. — Дайте дорогу, ее нужно перевезти в стационар.

— Подождите.

Я напряженно вслушивался. Особист пошелестел листами карты…

— Кого вы ищете? — перехватил инициативу врач.

— Костенко.

— Так вон, в палате. Оба. Первая и вторая секции. Дайте нам дорогу, пожалуйста. Наверху ждет персонал.

Судя по звукам, особист посторонился, и каталку принялись везти дальше по коридору. Я тоже решил присоединиться к театральщине и вышел в коридор.

— Прошу прощения, кто искал Костенко?

Трое мужчин в серо-зеленых мундирах резко обернулись на мой голос.

— Вот и его светлость пришел, — протараторил мой безопасник. — Подробности лучше уточнить у него. И документами, пожалуйста, не размахивайте. Людей пугаете…

Самый старший — судя по знакам отличия, майор, направился ко мне.

— Алексей Иоаннович?

— Он самый. С кем имею честь?

— Майор Константинов. Мне нужно поговорить с жертвами аварии.

Я печально улыбнулся и всплеснул руками.

— Я бы тоже хотел, господин Константинов… Только оба в медикаментозном сне.

— Вы позволите?

Я посторонился, пропуская майора в палату. Двое других особистов остались в коридоре.

Константинов заглянул за первую ширму, увидел покрытого синяками старика в отключке, скользнул взглядом по его браслету…

— А женщина?

— Примерно в таком же состоянии, вот она, — показал я на соседний отсек. — Не думаю, что в ближайшие часы они очнутся. А у дамы и вовсе повреждена челюсть…

Константинов смерил меня долгим и внимательным взглядом. Начал что-то подозревать? Или просто изучал меня, пытаясь понять, на что я способен. В конце концов, я ведь был их потенциальным «клиентом», как и всякий одаренный. К слову, перстень на руке майора был рубиновым. Весьма неплохо.

Осмотрев пострадавших, особист повернулся ко мне.

— У меня приказ допросить пострадавших. Также есть разрешение на установление охраны палаты в целях предотвращения иных инцидентов. Алексей Иоаннович, мне понадобится поговорить и с вами.

Я пожал плечами, изображая готовность к сотрудничеству.

— Буду рад помочь, но есть загвоздка. Я не являюсь совершеннолетним, поэтому прямо сейчас это сделать не получится.

Особист удивился.

— Сколько вам лет?

— Восемнадцать только через полгода. В декабре.

— Вас понял, — задумчиво произнес он. — Очень жаль. В таком случае мы пришлем вам вызов. Вы будете обязаны явиться на беседу в сопровождении уполномоченного представителя.

— Конечно. Но если без протокола — спрашивайте сейчас. Я действительно хочу помочь. Потому и велел выставить свою охрану.

Константинов снова внимательно на меня уставился. Вообще это был совершенно непримечательный мужчина неопределенного возраста. Лицо не приятное и не отталкивающее, мимо такого пройдешь и не запомнишь. Роста среднего, не худой и не толстый — весь он был какой-то средненький. И лишь глаза старались цепляться за каждую мелочь.

Интересно, у меня получилось сыграть перед ним юнца, который хочет казаться благородным рыцарем?

— Благодарю за предложение, Алексей Иоаннович, но я предпочту соблюдать правила. Я не имею права вас допрашивать без присутствия родителей или совершеннолетнего члена семьи…

— Очень хорошо!

Мы резко обернулись. На пороге палаты, словно разъяренная валькирия, стояла… светлейшая княгиня. Платиновые волосы разметались по плечам, алое пальто распахнуто, глаза горели ледяным огнем.

— Матушка… — я поклонился.

Особист вытянулся по струнке. С чем-чем, а вот с соблюдением этикета у этих ребят проблем точно не было. Видимо, нам попался весьма законопослушный майор. Хотя легенды об их отделе ходили разные… Поговаривали даже, что Дом со львами имеет столько же этажей под землей, сколько и над ней. И что из подвалов видно Магаданские каторги…

— Я желаю поговорить с сыном наедине, — властно распорядилась княгиня. — После мы непременно обсудим все с вами.

Незаметным для майора жестом я показал матери, что нужно остаться в палате. Она вошла, а следом за ней появились доктор и медсестра — им предстояло вывезти деда. Ну и славно, как раз никто не помешает, хотя проверка на выходе все равно будет.

Княгиня бросилась ко мне и заключила в объятия.

— Леша! Не знаю, расцеловать тебя или стукнуть! — прошептала она. — Я ужасно перепугалась, когда мне позвонил Черкасов. А потом новости об аварии, о Хинштейне… Хорошо, что Лаврентий подсказал, где вас найти.

Я высвободился из объятий и молча переглянулся с доктором, увозившим Святослава Николаевича. Врач едва заметно кивнул, показывая, что все пока что было в порядке.

— Все хорошо, матушка. Мне нужна твоя помощь. Сможешь сделать так, чтобы особисты вызвали меня на допрос позже?

— Легко. Я могу попытаться сделать так, чтобы они и вовсе тебя не вызывли.

— Боюсь, этого уже не получится… Мне просто нужно выкроить хотя бы день-другой.

— Разберусь. Они тебе не угрожали?

— Боже мой, нет, — отмахнулся я. — Все было предельно корректно. Никто не переходил границ.

— Жаль. А то я уже настроилась ругаться…

Я не сдержал смешка. Матушка — это нечто. Вот привыкнешь всегда видеть ее строгой, сдержанной… А потом она внезапно становится нормальной женщиной. В самый неожиданный момент.

Мы направились в коридор, где доктор устало вздыхал, пока особист снова проверял карту и браслет пациента.

— Ни в коем случае не хочу вас оскорбить, господа, но вы здесь надолго? — спросил врач, окинув особистов. — Честное слово, хочется нормально доработать и пойти отсыпаться домой. Я больше суток на ногах.

Сотрудники посторонились, пропуская доктора и каталку. Когда вышла матушка, Константинов снова вытянулся по струнке.

— Ваша светлость… Анна Николаевна…

— Приятно, что хоть кто-то в этом городе еще помнит, кто я,