Я выхожу на террасу пентхауса. Как-то Бэбс мне сказала, что трахала там многих мужчин, но, в отличие от Мака, они были не достойны постели, и она не оставляла их на ночь, не позволяла пачкать ее простыни. В небоскребе «Джон-Хэнкок-Билдинг» напротив – совершенно черно. Конторы пустуют, в квартирах на верхних этажах все спят.

Подойдя к перилам, я какое-то время просто стою. Думаю про медаль, которую она мне дала, про руководства по сексу, про посылку, которую она отправила в Кардисс. Слишком уж это смахивает на Попытку – с большой буквы. Может, она просто не умеет иначе? Но в настоящий момент этого уже недостаточно. Я знаю, что должна действовать быстро, пока не растеряла решимость, пока меня не захлестнула фантазия, в которой Бэбс старается изо всех сил. Я ведь ее люблю. Но наконец-то понимаю: я хочу, чтобы меня любили в ответ.

Медленно подняв первую сумку, я высыпаю ее содержимое в ночь. Спичечные коробки высыпаются осторожно и медленно. Со следующими двумя сумками я набираю скорость, вываливаю спички за перила, так что они обрушиваются водопадом. Я смотрю, как ветер подхватывает коробки, как они парят, складываясь в разные фигуры, прежде чем приземлиться посреди улицы. Как и «Сплаши», которые я выбрасывала ребенком, спички пропали безвозвратно. В отличие от плотных катышков шоколада, они будут приземляться изящнее, лягут на тротуар, точно бабочки.

Но не важно. Я забрала то, что Бэбс, вероятно, считает делом своей жизни, и разметала по всей улице. Выбросила раз и навсегда. «Сплаши» всегда можно достать еще, но спичечные коробки незаменимы.

Пустые сумки я оставляю на террасе и поднимаюсь наверх спать. Я не даю себе труда красться на цыпочках по ступенькам, пусть себе скрипят под моим весом. В то мгновение я не испытываю раскаяния. Мне незачем идти в ванну или ловить кайф, чтобы унять беспокойство. Я надеваю пижаму, забираюсь под одеяло и крепко засыпаю.

Ноябрь 1983

Просыпаюсь я около девяти и в пижаме спускаюсь завтракать. В холле я вижу три продуктовые сумки, в которых некогда лежали спичечные коробки. Наверное, Лили нашла их на террасе и решила сохранить, поскольку Бэбс любит приберегать такие крепкие сумки, чтобы укладывать в них разные мелочи для вылазок за город.

На кухне я здороваюсь с Лили и ем омлет, запивая свежевыжатым апельсиновым соком и кофе, которые она мне приготовила. Обычно я просто гоняю яйца по тарелке, ведь в них так много калорий, но сегодня мне все равно. Я знаю, что Бэбс еще пару часов не встанет, поэтому одеваюсь и иду погулять на пляж Оук-стрит. День выдался холодный, пляж совершенно пустой.

Я снимаю кеды, и захожу в озеро. Вода – как жидкий лед, но я заставляю себя стоять. Я начинаю думать о том, как среагирует Бэбс на то, что я вышвырнула спичечные коробки с террасы пентхауса. Днем ситуация выглядит совсем иначе. Отчасти мне наплевать. Отчасти я не могу поверить, что предала ее таким образом. Я знаю, что теперь наши отношения изменятся раз и навсегда. Но я чувствую себя освобожденной, стоя в холодной воде, зная, как сильно я изменилась.

Вернувшись, я застаю Бэбс на кухне.

– Привет, Беттина, – весело говорит она. – Как продвигается проект?

– Никак, – невозмутимо отвечаю я. По правде сказать, мне не хочется портить момент и веселое приветствие резким ответом, но назад пути нет.

– Что значит «никак»? Что, так трудно, черт побери, спичечные коробки рассортировать? Ну, конечно, я всегда могу нанять кого-то поумнее тебя.

Ну вот опять, доброта никогда не длится долго. Бэбс всегда права. Бэбс в конфликты не ввязывается.

– А разве ты уже не подыскала кого-то работать над книгой? – вскидываюсь я.

– И в самом деле подыскала. У меня было ощущение, что нечто подобное случится, поэтому ассистентка начнет в январе. Но я хотела дать тебе шанс.

Так значит, по телефону она все-таки говорила правду.

– Незачем было утруждаться, Бэбс. – Впервые в жизни я не боюсь того, что она сейчас скажет. С меня довольно.

– Что это значит? – повторяет она вопрос.

Я удивлена, что в кои-то веки застала ее врасплох.

– Я решила, что сам проект глупый. Я выбросила спички. – Я стараюсь подражать тону Бэбс – властному и пренебрежительному, но мне он плохо удается.

– Так ты можешь их собрать, – говорит она, наверное, думая, что они лежат где-то в мусорном баке. Она раздражается, нетерпелива.

– Нет, не могу.

– Мать твою, Беттина, где они?

Она ведет себя так, словно просто пытается получить от меня ответ, а конечный результат ее не интересует, поскольку знает, что обладает властью все исправить. Но ее выдает дрожь в правой руке. Все происходит не так, как она ожидала, и она вне себя.

– Я выбросила их с террасы. Теперь они рассеяны по всему Норт-сайду.

– Это было глупо, Беттина. Глупо.

Звучит как своего рода преамбула. Рука у нее все еще дрожит. Я жду, что она отвесит мне пощечину, возобновит схватку. Но нет.

– Просто иди к себе, – негромко, но ровным тоном говорит она. – Не хочу тебя видеть.

Она поворачивается на каблуках и уходит. Так гораздо хуже, чем если бы она наорала на меня или ударила бы. Это бы означало, что я занимаю какое-то место в ее жизни. Но почему-то я понимаю, что она сбросила с себя роль матери раз и навсегда и не вернется.

– Пойду вздремну, – говорит она через плечо Лили и выходит из кухни без единого слова.

Такое Бэбс не свойственно. Она может спать допоздна, но она чурается самой мысли подремать днем. Она считает, это для людей, которые Себя Запустили.

Теперь я понимаю, то, что я сделала, для нее убийственно, поэтому она кажется такой опустошенной. Но я все равно сделала бы это снова.

Через неделю после того, как я выбросила спичечные коробки, Бэбс переходит Мичиган-авеню. Опустив голову, она прикуривает сигарету и не обращает внимания на то, что свет светофора переменился. Ее сбивает бурая «Тойота» с вмятинами на боках. Я знаю, что это привело бы ее в ужас – она бы предпочла, чтобы ее сбила машина из тех, на которых ездят богатые люди, например зеленый гоночный «Ягуар» с кремовой обивкой. Однако мощности у «Тойоты» все равно хватает, и Бэбс взлетает вверх тормашками. Когда она приземляется, ее прекрасные ноги ломаются, а голова разбивается о мостовую, как картонка яиц. У Фрэнклина в тот день выходной, и она пешком шла в «Зодиак» сделать укладку.

Вызывать «Скорую» нет необходимости, ведь она так очевидно мертва, но приезжает полиция, чтобы составить акт. Водительница «Тойоты» – молодая девчонка с жуткими прыщами. Она рыдает, пытается объяснить.

Полицейские осматривают тело, четверть часа назад бывшее Бэбс, и в кармане находят бумажник. Это необычно, потому что она редко брала его с собой, но, возможно, без спичек она чувствовала себя незащищенной, словно ей нужно было удостоверение личности, чтобы доказать, кто она. Полицейские объявляются в пентхаусе где-то через час после аварии. Бэбс перевозят в морг, и они хотят, чтобы я опознала тело.