– Вот что мне от тебя нужно, Беттина, – продолжает она, – надо разобрать все спички в хронологическом порядке. Я записывала дату внутри каждого коробка, так что ты разберешься, что за чем идет.

Я справлюсь! Может даже, меня упомянут в соавторах. И после «Похмельной жрачки в круизе» мы с Бэбс ничем вместе не занимались. И на сей раз у меня будут настоящее дело и настоящая ответственность. Возможно, Бэбс взаправду поведет себя иначе теперь, когда я стала старше. Не в пример прошлому разу, когда я планировала свой танцевальный номер, сейчас я знаю, что способна проделать хорошую работу. Наконец-то после стольких лет она будет мной довольна.

Бэбс отталкивается со стулом от стола и поднимается по винтовой лестнице к себе в комнату. Я иду за ней следом, точно лестница ничем не отличается от всех прочих. Мы заходим в обувной шкаф. Это не шкаф как таковой, а скорее комната, где хранится по меньшей мере три сотни туфель. Разложены по цветам в специальных стойках. Все вместе выглядит как обувной отдел в Saks, только выбор получше и все туфли – размера Бэбс.

Из-за одной стойки она достает три большие продуктовые сумки, набитые спичечными коробками. Тут их по меньшей мере две тысячи. Она протягивает сумки мне.

– Это надолго тебя займет. Знаю, работы уйма, но тебе ведь больше нечем заняться. Нет лучшего лекарства от скуки, чем долгий проект. И я так тебе благодарна, моя милая девочка.

Прижимая к груди сумки, я спускаюсь в свою комнату, практически парю на волнах ее похвалы. Потом реальность берет свое.

Этот проект может затянуться до января. Что бы ни говорила Бэбс о том, как мы будем заниматься им вместе, это неправда. Я буду сидеть одна у себя в комнате, пытаясь навести какой-то порядок в этой свалке. Очередной погром, просто не такой грязный и более затяжной. И мне придется засиживаться допоздна, чтобы хотя бы как-то упорядочить коробки. Никаким единением матери и дочери тут и не пахнет.

Я ставлю сумки на пол у письменного стола. Беру один из груды – этот из «Максима» – и читаю: «Сентябрь 1976». Написано почерком Бэбс, как она и обещала. Все до единой спички на месте, поскольку прикуривает она от зажигалки. Она всегда говорит, что только пошляки прикуривают от спичек: от спичек сигареты горчат и вообще напоминают ей заправочные станции. Спички годятся только на сувениры.

Бары и рестораны на коробках могут отличаться, но история всегда одна и та же. Бэбс нет в пентхаусе, Бэбс расхаживает в модных шмотках, пьет модную минералку, сыплет своими вычурными словечками, Бэбс никогда нет рядом.

Я понятия не имею, как браться за этот проект. Вывалить все разом на пол? Доставать из сумок по одному коробку и сортировать по ходу? Наконец, я решаю рассортировать их по годам, а дальше разберемся. План кажется мне разумным, и я тружусь, пока не начинают слипаться глаза. Засыпаю я в четыре утра.

На следующий день я просыпаюсь около полудня. Я неплохо продвинулась, и мне не терпится рассказать Бэбс. Я спускаюсь на кухню. Она уже встала. Одетая в белый вафельный халат из «Рэффлс» в Сингапуре, она болтает по телефону. С Талли? С какой-то подругой, которую я не знаю? Я медлю на пороге, пока она меня не увидела, и слушаю.

– Да, малышка дома и останется до Рождества. В школе Портер ее примут, чего тут удивляться. Наверное, обойдется мне в еще одно здание.

Пауза.

– Конечно, голова у нее светлая, но чтобы поймали на сексе? В ее-то возрасте? Просто глупо. Все в целом заняло, наверное, минуты три. А стоило трех лет в Кардиссе.

Пауза.

– Ага. Совершенно верно. Сын Мака.

Пауза.

– Самое для меня лучшее, что Мэгс была вне себя. Ни за что не поверишь, но эта сучка до сих пор цепляется за прошлое. Но я поступила как настоящая леди и ничего не сказала. Или почти ничего. Я даже разыграла добрую мамочку и предложила сколько-то «капусты», чтобы разрешили паршивке остаться. Я знала, что народ в Кардиссе слишком уж застегнутый, мать их, чтобы клюнуть. Вероятно, это и вынудило их ее отчислить. Они же не могут позволить, чтобы кто-то решил, будто они приняли взятку. Но я знаю, что это привело в ужас Мэгс.

Пауза.

– Нет, терапия – это последнее, что нужно Беттине. Чтобы ходить к психоаналитику, нужно быть интересным, не то наскучишь ему до смерти.

Пауза.

– Просто приводит для меня кое-что в порядок. Но уверена, она и это тоже испоганит. Я уже наняла помощницу, она начнет после Рождества. Мне просто нужно было чем-то ее занять, чтобы не путалась у меня под ногами.

Пауза.

– Прости, что всем этим тебе докучаю. Нет, я не собираюсь с ней это обсуждать. Я знаю, что чувствую, и делу конец. Я просто буду с ней поласковей, и скоро она отправится в школу Портер. Там мало шансов, что ее застукают на сексе, разве что она в лесбийскую любовь ударится. Но и тогда сомневаюсь, что это против правил.

Пауза.

– Пока, созвонимся.

Она вешает трубку.

Я отступают от порога, пока Бэбс меня не увидела. Поднимаюсь к себе в комнату, голова у меня идет кругом.

Два сценария. Один: Бэбс мной играет. Она наказывает меня за то, что меня отчислили. За то, что я доказала, что в кои-то веки на «шоколадные деньги» не удалось купить любую прихоть. На самом деле она не верит, что я сумею сделать что-то полезное со спичками, просто хочет занять меня какой-то глупостью. Она планирует нанять помощницу, чтобы сделать все сначала, стереть все следы меня. Бэбс будет со мной мила, потому что ей нравится смотреть, как я ей доверяю и как радуюсь тому, что она, как мне кажется, мне дает.

Второй: она правда счастлива, что я дома. Хочет работать вместе над проектом. Гадости, которые она говорила по телефону… Но она вообще всегда так разговаривает. Она даже себе не может признаться, что я наконец ее завоевала.

Конечно, мне хочется, чтобы верным оказался второй сценарий. Но ее разговор так надолго затянулся. «Чтобы не путалась у меня под ногами… Ударится в лесбийскую любовь». Предложила Кардиссу деньги не для того, чтобы спасти мою задницу, а чтобы позлить Мэгс.

Насущный вопрос в том, а почему я вообще перебираю варианты? Почему вообще даю себе труд заниматься долбаной книгой?

Я собираю рассыпанные по полу моей спальни спичечные коробки. Складываю назад в сумки. Одеваюсь и ухожу из пентхауса. Иду в кино в «Уотер-тауэр-плейс». Сижу в темноте, ем попкорн, который запиваю большой диет-«Колой». Кино мне, в сущности, безразлично, я просто думаю, пока не появляется план. Такой план, который покажет, что важнее для Бэбс – спички или я. Мне кажется, я знаю ответ. Я думаю про отца. Если Бэбс велит мне когда-нибудь убираться раз и навсегда, у меня хоть будет к кому обратиться.

До конца дня мне удается не попадаться на глаза Бэбс. Вечером она идет куда-то на обед. Я ем на кухне мясную запеканку с Лили. Рано ухожу спать, говорю, мол, устала, мол, плохо спала вчера ночью.

Я ложусь в кровать. Ставлю будильник на три часа, к тому времени Бэбс уже будет спать. В настоящий момент она никого не трахает. Когда будильник звонит, я хватаю сумки с коробками и спускаюсь вниз. Я ненадолго задерживаюсь в гостиной. Мне нравится темнота, она позволяет видеть, как внизу, по Лейк-шор-драй спешат машины: ярко вспыхивают задние фары, кто-то стремится куда-то попасть. Еще мне нравится, как темные волны озера Мичиган бьются о пляж Оук-стрит. Этот механизм работает сверхурочно, ведь на пляже нет никого, кто загорал бы или наблюдал за мной.