Я слушал Шону молча, не задавая лишних вопросов, так как знал: она никогда не говорит зря и рано или поздно все объяснится.

— И вот мы пообедали и перешли к кофе. Гуру — по-моему, его звали Омей — поглядел на меня блестящими пронзительными глазами, знаешь, как они обычно смотрят, и сказал, что чувствует — он так и сказал: «Чувствую» — мой скептицизм и предлагает высказать все, что у меня на уме. Ну, ты меня знаешь, я сказала ему, что он мешок с дерьмом и выкачивает из бедной Венди последние деньги. Омей не рассердился, что разозлило меня еще больше, и протянул маленький кусочек картона, размером с визитную карточку, попросив написать что-нибудь, что знаю только я: какую-то дату, чьи-то инициалы, все, что угодно. Я проверила карточку, она была пуста, но я все-таки решила использовать свою собственную. Ясновидец не возражал. Я достала визитку, Омей предложил ручку, однако я опять отказалась и взяла свою — боялась, что у него она с каким-нибудь секретом. Он снова согласился. Я написала твое имя. Просто: «Бек». Гуру взял картонку. Я следила во все глаза, не сделает ли он пальцами какой-нибудь фокус, но он просто передал ее Венди, а потом взял за руку меня. Закрыл глаза, затрясся, как в припадке, и, клянусь тебе, я почувствовала, как что-то прошило меня, какое-то непонятное ощущение. Омей открыл глаза и спросил: «Кто такой Бек?»

Шона присела на диван. Я устроился рядом.

— Я, конечно, знала, что некоторые люди обладают невероятной ловкостью рук и способны одурачить вас своими фокусами. Только я-то сидела совсем близко и пристально наблюдала за ним. И почти купилась. Представляешь, чуть не поверила, что этот Омей обладает невероятными способностями. Как ты сказал, у меня не было других объяснений. Венди с торжествующей улыбкой сидела рядом. Тогда я так и не поняла, в чем дело.

— Он разузнал о тебе, — предположил я. — О том, что мы с тобой дружим.

— Не обижайся, но как он мог догадаться, что я напишу не «Марк», не «Линда», а именно «Бек»?

Она была права.

— Так что, теперь ты веришь в такие вещи?

— Говорю же тебе — я чуть не купилась. Почти. Однако Омей оказался прав: я скептик. Все доказывало, что он действительно был провидцем, кроме одного: я ему не верила. Потому что провидцев не бывает. Как и привидений.

Она замолчала. Дипломатия — не твоя игра, моя дорогая Шона.

— Поэтому я провела небольшое расследование, — продолжила она. — Профессия модели хороша тем, что ты можешь позвонить кому угодно и тебе не откажут. Вот я и позвонила иллюзионисту, выступление которого пару лет назад видела на Бродвее. Он выслушал мою историю и захохотал. Когда я спросила, что же тут смешного, фокусник поинтересовался, не за обедом ли все происходило. Я удивилась, при чем тут это? Но ответила, что да, за обедом, и спросила, как он догадался. Вместо ответа иллюзионист спросил, а не кофе ли мы пили. Я опять подтвердила, что да, кофе. Гуру пил черный? И снова в точку. — Шона улыбнулась. — Не догадался?

Я помотал головой.

— Ни малейшей идеи.

— Когда Омей передавал визитку Венди, он пронес картонку над своей чашкой. Черный кофе, Бек. Отражает не хуже зеркала. Вот как он узнал, что я написала. Это был старый, бородатый трюк. Просто, правда? Проводишь карточкой над своей чашкой и видишь все, словно в зеркале. А я ему почти что поверила! Чувствуешь, к чему я клоню?

— Конечно, — сказал я. — Ты имеешь в виду, что я такой же болван, как и Венди Пробка.

— И да и нет. Понимаешь, Бек, секрет популярности Омея в том, что люди жаждут чуда. Венди попалась на его удочку, потому что захотела, чтобы все это мумбо-юмбо существовало на самом деле.

— А я хочу верить в то, что Элизабет жива?

— Больше, чем человек, умирающий в пустыне, хочет найти оазис, — подтвердила Шона. — Хоть я и не совсем это имела в виду.

— Что же?

— Встреча с гуру научила меня тому, что, если не видишь других объяснений случившемуся, это не значит, будто их нет. Это значит только, что ты их не видишь.

Я откинулся на спинку дивана, скрестил ноги и молча смотрел на Шону, которая избегала моего взгляда. Не похоже на нее.

— Так что произошло, Шона?

Она старательно отводила глаза.

— Я ничего не понял, — сказал я.

— Мне казалось, я объяснила достаточно ясно…

— Нет, недостаточно. По телефону ты сказала, что нам надо встретиться. Наедине. Зачем? Чтобы ты сообщила мне, что моя погибшая жена по-прежнему считается погибшей? — Я потряс головой. — Я в это не верю.

Шона молчала.

— Объясни, — попросил я.

Она отвернулась и тоном, от которого у меня мурашки пошли по коже, сказала:

— Я боюсь.

— Чего?

Я слышал, как Линда звенит на кухне тарелками и стаканами и как чмокает, открываясь, холодильник.

— Все это длинное вступление, — сказала Шона, — требовалось не столько тебе, сколько мне.

— Все равно не понимаю.

— Я видела кое-что… — Голос Шоны сорвался. Она сделала глубокий вдох и попыталась снова: — Я видела кое-что, что мой рациональный мозг принять не в состоянии. Прямо как с Омеем. Я понимаю, какое-то объяснение должно существовать, но найти его не могу.

Шона нервно перебирала пуговки блузки, отряхивала несуществующие соринки. И неожиданно сказала:

— Я начинаю верить тебе, Бек. Теперь я тоже думаю, что Элизабет жива.

У меня комок подкатил к горлу.

Шона резко встала.

— Смешаю коктейль. Будешь?

— Нет.

Шона удивленно взглянула на меня:

— Уверен, что не хочешь…

— Объясни, что ты такое видела?

— Результаты вскрытия.

Я чуть не свалился с дивана. Потом с трудом выговорил:

— Как?

— Ты встречался с Ником Карлсоном из ФБР?

— Этот тип меня допрашивал.

— Он считает, что ты невиновен.

— Мне так не показалось.

— Однако сейчас он думает именно так. Когда улики указали на тебя, Карлсон решил, что слишком уж гладко все сходится.

— Это он тебе сказал?

— Да.

— И ты ему поверила?

— Я понимаю, это наивно, но, знаешь, поверила.

Я в свою очередь верил чутью Шоны. Если она говорит, что Карлсон — нормальный парень, то это значит, что он либо великолепный актер, либо великолепный сыщик.

— И все-таки, — сказал я, — при чем тут результаты вскрытия?

— Карлсон нашел меня. Спрашивал, почему ты сбежал. Я не сказала. Они отслеживали твои перемещения и знали, что ты хотел увидеть записи о вскрытии тела Элизабет. Карлсону стало интересно зачем. Он позвонил коронеру и получил все документы. И показал их мне, дабы я помогла ему понять, что в них такого необычного.