Руки Фейна сжались в кулаки. Он сделал несколько глубоких вздохов, стараясь успокоиться.

— Хорошо, — медленно начал он. — Допустим, его алиби сработает…

— Сработает, не сомневайся.

— Допустим, сработает. И что дальше?

— Ну вот, наконец-то разумный вопрос! Ты ведь попал, Лэнс. Арестуешь его — окажешься в дураках. Не арестуешь — окажешься там же. Не уверена, что смогу помочь тебе выпутаться.

Эстер встала и заходила туда-сюда по кабинету, как бы размышляя:

— Однако я подумала об этом и, кажется, знаю, как тебе вылезти из этой ситуации с наименьшими потерями.

— Слушаю, — пробурчал Фейн.

— За последнее время ты сделал только одну умную вещь, Лэнс. Всего одну, за нее-то мы и зацепимся. Ты держался подальше от газетчиков. Поэтому тебе не придется слишком краснеть, объясняя, как доктор Бек ушел из раскинутой для его поимки сети. Ты соберешь пресс-конференцию и объявишь, что вся информация, просочившаяся в новости, получена журналистами из их собственных, неофициальных источников. Но газетчики неправильно истолковали происходящее. На самом деле доктор Бек разыскивался как свидетель, а не как преступник. Его ни в чем не подозревали, ты все это время был уверен, что Бек никакого убийства не совершал, ты просто знал, что он одним из последних разговаривал с Ребеккой, и хотел поговорить с ним по этому поводу.

— Не пройдет.

— Еще как пройдет! Может быть, не гладко, может быть, со скрипом, и все же проскочит. Я помогу. Я должна тебе, потому что мой клиент пустился в бега. Поэтому я, известный противник окружной прокуратуры, поддержу твое заявление. Наплету журналистам, как мы с тобой сотрудничаем, как ты делал все возможное, чтобы права моего клиента были соблюдены, как искренне мы с доктором Беком помогаем и будем помогать тебе в расследовании.

Фейн молчал.

— Как я уже сказала, Лэнс, я могу либо вытащить тебя, либо утопить.

— А что взамен?

— Ты снимаешь обвинение в нападении на полицейского и сопротивлении при аресте.

— Невозможно.

Эстер широким жестом указала на дверь:

— Тогда — пока. С удовольствием увижу тебя на страницах скандальной хроники.

Плечи Фейна едва заметно дрогнули.

— Если я соглашусь, твой Бек будет с нами сотрудничать? Согласится ответить на все вопросы?

— Ради бога, Лэнс, не торгуйся. Не в том ты положении. Я предлагаю сделку — ты либо принимаешь мои условия, либо имеешь дело с прессой. Выбор за тобой. Время пошло. Тик-так! — Эстер покачала туда-сюда указательным пальцем.

Фейн посмотрел на Димонте. Тот яростно жевал зубочистку. Крински положил телефонную трубку и кивнул Фейну. Фейн, в свою очередь, кивнул Кримштейн:

— Давай обговорим детали.

Я проснулся, поднял голову и едва не закричал.

Казалось, все мышцы сорваны напрочь, тело болело в таких местах, о существовании которых я и не подозревал. Я хотел соскочить с кровати. Мысль оказалась дурацкой. Невероятно дурацкой. «Не торопись» — вот девиз сегодняшнего утра.

Больше всего досталось ногам. Неудивительно: несмотря на мое вчерашнее бегство, я отнюдь не спортсмен. Попытаемся перекатиться на бок… Точки, на которые давил вчера таинственный азиат, заныли так, будто там содрали свежие швы. Сейчас бы проглотить пару таблеток обезболивающего, да нельзя — мне нужна свежая голова.

Я посмотрел на часы. Шесть утра. Пора звонить Кримштейн. Она ответила сразу же:

— Все в порядке. Вы свободны.

Я почувствовал лишь слабое облегчение.

— Что собираетесь делать? — спросила Эстер.

Интересный вопрос.

— Пока не знаю.

— Подождите секундочку.

Я услышал в отдалении еще один голос.

— Вас просит Шона.

В трубке зашуршало, потом послышался голос Шоны:

— Нам надо встретиться.

Хотя Шона никогда не страдала излишней сентиментальностью и было бы глупо дожидаться от нее любезностей или поздравлений, я удивился тому, как напряженно, а может, даже испуганно она говорила.

— Что случилось?

— Не по телефону.

— Я буду у тебя через час.

— Я не рассказывала Линде об… этом. Ну, ты понял.

— Возможно, сейчас пора, — ответил я.

— Угу, — пробормотала она. Затем, с непривычной ласковостью, добавила: — Бек, я тебя люблю.

— И я тебя тоже.

Хватаясь за мебель и передвигаясь от предмета к предмету, я наполовину дополз, наполовину доковылял до душа и стоял под упругими струями, пока не кончилась горячая вода. Помогло не очень.

Тайриз раздобыл для меня сиреневый спортивный костюм. Я с трудом удержался, чтобы не попросить у него большую золотую медаль.

— И куда вы двинете? — спросил он.

— Пока что к сестре.

— А потом?

— На работу, наверное.

Тайриз покачал головой.

— Что такое? — спросил я.

— Вы наступили на хвост каким-то плохим парням, док.

— Ага. Я и сам догадался.

— Тот качок, Брюс Ли, вас в покое не оставит.

Я обдумал его слова. Судя по всему, он прав. Я не могу просто пойти домой и сидеть там, пока Элизабет снова меня не найдет. Во-первых, я сам хочу действовать, долгое ожидание теперь не входит в распорядок дня доктора Бека. Во-вторых, типы из фургона вряд ли обо мне забыли и едва ли позволят весело шагать своей дорогой.

— Я вас прикрою, док. С Брутусом. Пока все не кончится.

Я чуть не произнес что-то бодрое типа: «Я не могу позволить тебе рисковать» или «У тебя собственные дела», но, подумав, решил, что если ребята не пойдут защищать меня, то просто вернутся к торговле наркотиками. Тайриз хотел помочь, потому что нуждался во мне, а я, скажем честно, нуждался в его помощи. Бессмысленно предупреждать его об опасности — в таких вещах он разбирался получше. Поэтому я ограничился кивком.

* * *

Карлсон дождался звонка из Национального центра баллистического анализа даже раньше, чем предполагал.

— Я сделала, что ты просил, — сказал Донна.

— И как результат?

— Слышал когда-нибудь про ИБИС?

— Да, немного.

Он знал, что ИБИС расшифровывается как «интеграционная баллистическая идентификационная система», новая компьютерная программа, которую центр использовал, чтобы исследовать идентичность пули и гильзы.

— Теперь даже не нужна сама пуля, — рассказывала Донна. — Достаточно прислать нам фотографии. Мы оцифруем их и проверим все, что нужно, прямо на экране.