Они поспешно выходят из-за стола, ожидаемо шумно отодвигая стулья, оставляя после себя горы грязной посуды, Руслан тоже грамотно и знающе быстро смывается. А мне вдруг становится страшно. Я как-то даже тушуюсь, не осмеливаясь поднять на Него глаза.

–На меня смотри,– выдает грубо,– это что сейчас было?

–А что тебя смущает? Не могу накормить людей едой, которую здесь никто есть не хочет?– пытаюсь парировать так же агрессивно, не получается. Словно оправдываюсь перед ним, признавая свой косяк.

–Не хотят есть- не готовь. В чем проблема?

–Скучно,– смотрю с вызовом.

– Так поезжай туда, где весело…

Я молчу, потому что устала столько раз уже слышать это проклятое «поезжай». Когда каждый раз тебя вот так демотивируют башкой об стол, реально хочется все послать и уехать…

–Уеду, уеду… Обязательно уеду…– выдаю я, разворачиваясь и выбегая прочь, пряча свои глаза…

Следующие несколько дней мы опять в статическом напряжении и избегаем друг друга… И ничего эта моя выходка не дала. Он ведь даже не ревновал.. Тот, мой Алмаз, сразу бы взорвался, только посмотри на меня другой, а этот давал меня рассматривать, изучать, даже комплименты скрытые делать… Даже Руслан, как мне показалось, удивился такому отстраненно-прохладному поведению друга.

А про «скучно» я не соврала. Мне действительно страсть как не хватало работы, движения, жизни… Вот этот монотонный труд, еще и при отсутствии хоть какой-то отдачи, просто добивал и вводил в уныние… Я договорилась на работе, что мои ребята будут звонить мне только в случае острой необходимости, вот только то ли все про меня забыли и я реально больше не нужна, то ли не было острой необходимости, но я буквально молилась, чтобы наконец- то раздался заветный звонок и я хоть на какое-то время заняла себя разгребанием возникшего вопроса…

Алмаз с Русланом с самого утра куда-то укатили. Наверное, все-таки трахаться», – почему-то подумала я, когда он помогал ему пересесть с коляски на пассажирское… Сердце опять сжалось от его вот такой вот полубеспомощности… И в то же время, она не оправдывала его отвратительного отношения ко мне… Не знаю… Нахождение здесь было словно бег по углям… Сплошная агония…

А я снова решила все убрать, раз уж нечем было другим заняться, попытаться отвлечься от своих тяжелых мыслей. Поднимаю глаза в зале, а там на люстре такая пыль, словно ее несколько лет не мыли… А несколько лет, наверное, и не мыли. Как дом был куплен…

–Нашла стремянку, залезла, сбрызгиваю их пульверизатора хрусталь, вытираю насухо.

Даже не заметила, как за спиной раздались шаги и голоса. Как-то много голосов, больше, чем два… Оборачиваюсь неудачно, и понимаю, что лечу вниз… Кричу от страха и неожиданности.

Чьи-то руки меня тут же подхватывают. Открываю глаза и понимаю, что меня держит один из парней-питомцев Алмаза, из тех, кто молчаливы и чрезмерно остры в своих взглядах.

Но не это сейчас важно. Я перевожу глаза на Алмаза, как и все остальные присутствующие и понимаю, что он стоит. Только что встал с коляски. Сам! Сам встал! Без посторонней помощи!

–Ну вот, смотри,– кричит радостно Руслан,– я же говорил! А теперь попробуй сделать несколько шагов! Позвоню сейчас твоему врачу…

–Отпустил ее!– нарушает всеобщую радость его клокочущий голос.

Парень аккуратно отпускает меня на пол, и Алмаз теперь пристально смотрит мне в глаза.

–В комнату свою пошла. Только попробуй выйти…

Ухожу, а за спиной слышу, как он толкает стоящее возле него кресло, которое я переставила, потому что было по-идиотски поставлено, а я знала, как сделать так, чтобы хорошо стало, красиво… это же моя специальность, как-никак, хоть я и позабыла про нее за варкой ему супов, которые он не ест…

–И чтобы не смела больше тут ничего переставлять, поняла?!-не просто орет, кричит так, что воздух сотрясается.– Дома у себя будешь расставлять!

–Тише, тише, Алмаз, ты что,– цокают ему парни со всех сторон. Но я этого уже не слышу, потому что уношусь к себе, опять вся в слезах…

Я отвыкла от липких, призывных взглядов мужчин. Поняла только сейчас, когда зашла к себе и ощутила себя какой-то грязной… Опять стало обидно до ощущения рези в горле… Вот насколько я поставила на себе крест как на женщине… А он… Ему плевать… На все плевать… Он молодой мужик, который теперь требует свежего мяса… В тридцать пять у мужчин открывается тяга к молоденьким, отчаянно пытаются продлить свою молодость так, наверное, правда жизни… Вспомнила Капиева и усмехнулась… Далеко идти не надо за примерами… Я ведь тоже в его жизни появилась как раз в этом возрасте… А что я? Даже если генетика и позволяла мне выглядеть более-менее неплохо пока, что будет через пять- десять лет? Мне уже сорок, сорок пять.. А ему всего лишь сорок, сорок пять… Вот она, несправедливость этого мира…

Пошла под душ, яростно натирала тело губкой, пытаясь смыть эти взгляды… Только сейчас поняла, как измождена, устала… Не трудом, именно ситуацией, этим холодным презрением, демонстративным равнодушием… Укуталась в большой банный халат, явно не моего размера. Завалилась на кровать. Открыла фотки на телефоне. Смотрю на своего сына… Щемящая тоска в душе… Скучаю, как же сильно я скучаю по нему… Трачу время на мужчину, которому не нужна… Не просто на мужчину, на твоего отца, малыш, который даже не помыслил за все эти годы, что ты можешь быть его… Который сказал, что не хочет, чтобы я от него рожала… Что ему дети не нужны…

–Мой мальчик… Скоро я буду дома…-слеза покатилась по щеке…

Усталость и расслабленность в итоге полностью меня поглотили, я так и заснула, лежа на животе, укутанная в белый махровый халат нереального размера…

Просыпаюсь от чьего-то присутствия в комнате… Стало как-то не по себе, я ведь не знаю, кто это…Хотя вру, конечно, знаю… Чувствую… Слышу дыхание… Чувствую, как касаются халата и спускает его вниз. Сердце пропускает несколько ударов, когда ткань собирают на пояснице гармошкой. Дальше пока не спускают.

–Зачем ты приехала сюда, Камила?-слышу его хриплый голос,– зачем?

Снова этот дурацкий вопрос. Сколько раз я уже отвечала ему на него…

–Ты знаешь ответ…-тихо шепчу я, не шевелясь.

Чувствую, как он прикасается к моему плечу своим протезом и ведет вниз, по моей спине…

–Странное ощущение, знаешь? Я действительно чувствую твою кожу под этой железякой… Ничего больше не чувствую, а кожу твою чувствую… Почему так, Камила, а? Почему я всегда чувствую только тебя?– и я вдруг