Послесловие: «Джонатан Сомерс-третий. Космический скиталец в инвалидной коляске». Краткая биография, составленная Филипом Хосе Фармером (Почетным старшим смотрителем собачьей будки)

Примечание редактора: в ноябрьском выпуске «Fantasy and Science Fiction» за 1976 год было объявлено, что некая группа лиц из Портленда, штат Орегон, называвшие себя «Добровольцы армии Белленер-стрит» собиралась систематически выпускать некое издание под названием «Дневник Белленер-стрит», посвященное изучению жизни пса-детектива Ральфа фон Вау-Вау. Увы, даже первый номер «Дневника Белленер-стрит» так и не увидел свет из-за необъяснимых разногласий внутри этой группы.

Для этого журнала был написан следующий биографический очерк Джонатана Свифта Сомерса-Третьего. Предполагалось, что он будет опубликован вместе с утерянной историей доктора Иоганна Х. Вайсштейна и рассказом Джонатана Свифта Сомерса-Третьего под названием «Сглаз».

Петерсбург – небольшой городок в округе Менард в самом сердце штата Иллинойс, в гористой местности недалеко от реки Сангамон на шоссе № 97 того же штата. Неподалеку расположен Нью-Салем, реконструированная деревня эпохи первопроходцев-пионеров. Авраам Линкольн какое-то время работал здесь почтмейстером, землемером и приказчиком в лавке. Столица штата, Спрингфилд, расположена к юго-востоку, в получасе езды на машине или даже меньше, если на дороге нет пробок.

На кладбище на вершине холма покоятся две знаменитости: Энн Рутледж и Эдгар Ли Мастерс. Первая (1816–1835) известна лишь благодаря легенде (ныне доказано, что это неправда), что она де была первой любовью Линкольна и трагически умерла прежде, чем смогла выйти за него замуж. «Цвети всегда, о республика, возникнув из праха моей груди!»

– Это слова из эпитафии, которую написал Мастерс, слова, начертанные на надгробном камне этой достойной женщины. К сожалению, человек, который выбивал долотом эпитафию, сделал опечатку, чем навлек на себя гнев Мастерса. Мы, авторы, не раз страдавшие от многочисленных опечаток, можем ему лишь посочувствовать. Однако у нас есть одно преимущество: мы всегда можем потребовать, чтобы в переиздания были внесены необходимые исправления. Никаких переизданий эпитафии Энн Рутледж на камне не было.

Мастерс (1869–1950) был поэт, романист и литературный критик и прославился, главным образом, своей «Антологией Спун-ривер». Существует бассейн реки Спун, но нет города с таким названием. Мастерс выбрал это название для объединенного образа двух реальных городов, Льюистауна и Петерсбурга, где он провел большую часть детства и юности. Льюистаун, также стоящий на шоссе № 97, лежит примерно в сорока милях от Петерсбурга, но разделен надвое рекой Иллинойс.

Написанные белым стихом эпитафии самого известного опуса Мастерса были созданы по образцу греческой антологии, но посвящены людям, которых он знал лично. Лаконичные или льстивые надписи на могильных камнях редко говорят правду. В эпитафиях же Мастерса усопшие описывали свою жизнь такой, какой та была на самом деле. Кто-то был счастлив, кто-то трудолюбив, а кто-то являлся творческой и даже героической личностью. Но большинство вспоминает лицемерие, нищету, непонимание, несбывшиеся мечты, жадность, зашоренность, эгоизм, травлю, безумие, хитрость, трусость, глупость, несправедливость, печаль, безрассудство и убийство.

Иными словами, на берегах Спун-ривер жили те же люди, что и в любом большом городе.

Среди могил на кладбище Петерсбурга есть могилы судьи Сомерса и его сына Джонатана Свифта Сомерса-Второго. Ни на одной из них нет камня, хотя внук распорядился установить надгробия над обеими. У Мастерса судья жалуется на то, что он, знаменитый юрист Иллинойса, покоится в скромной могиле без каких-любо почестей, а городскому пьянице, похороненному рядом с ним, установили большой памятник. Мастерс не дает никаких объяснений, почему так произошло.

По словам его внука, Сомерса-Третьего, в течение десяти лет, предшествоваших смерти старика, судья и его супруга были не в лучших отношениях. Бабушка Сомерса наотрез отказалась сообщить какие-либо подробности, но другие люди поделились воспоминаниями о том, что причиной стала некая неосмотрительность, допущенная судьей в публичном доме в Пеории. (Этот город время от времени упоминается в «Антологии Спун-ривер»).

Сын судьи, Сомерс-Второй, занял сторону своего отца. По этой причине мать запретила сыну когда-либо переступать порог ее дома. В 1910 году судья умер, а в следующем году его сын и невестка утонули в Сангамоне во время пикника. Вдова судьи отказалась оплатить памятники, заявив, что у нее нет на это средств.

Жена сына была похоронена на семейном участке кладбища близ Нью-Гошена, штат Индиана. То, что Саманта Тинкраудер Сомерс не пожелала лежать в могиле рядом с мужем, указывает на то, что у нее также имелись сильные разногласия с ним.

Джонатан Свифт Сомерс-Третий появился на свет в этой безрадостной атмосфере 6 января 1910 года. Это также день рождения Шерлока Холмса, и Сомерс празднует его ежегодно, отправляя поздравительную телеграмму на адрес некоего дома на Бейкер-стрит в Лондоне.

Сорокатрехлетняя бабушка взяла годовалого ребенка в свой дом. Хотя история с надгробиями, похоже, характеризует ее как особу злопамятную, она все же была доброй бабушкой и, вероятно, слишком баловала юного Джонатана. До десяти лет у него было вполне счастливое детство.

Дом Сомерса, большое и мрачное здание в викторианском стиле, был согрет присутствием бабушки и книгами, которые мальчик находил в библиотеке. Пристрастившись к чтению в раннем возрасте, он познакомился со всей популярной беллетристикой еще до того, как ему исполнилось одиннадцать лет. Философские тома, принадлежавшие судье, – Фихте, Шопенгауэр, Ницше и другие – будут прочитаны им к восемнадцати годам.

Несмотря на его активный интерес к книгам, Джонатан, как и любой ребенок, вовсю предавался играм и прочим детским забавам. Со своими одноклассниками он бродил по лесистым холмам, плавал и ловил рыбу в Сангамоне. У него имелись задатки выдающегося спортсмена, так, например, он опережал всех своих сверстников в беге и прыжках в длину. Среди его многочисленных домашних питомцев были ворон, енот, лиса и сосновая змея.

Увы, его подкосил полиомиелит. Лечение в те дни было примитивным, но молодой врач, сын доктора Хилла, чья эпитафия приведена в «Антологии», не дал ему умереть. Джонатан вернулся из долины теней, но к своему вящему ужасу обнаружил, что до конца своей жизни останется парализованным ниже пояса калекой.

Осознание сего прискорбного факта привело к другому параличу – душевному. По этой причине его бабушка на некоторое время впала в отчаяние, опасаясь, что внук так глубоко ушел в себя, что назад уже нет возврата. Сам Джонатан предпочитает молчать о том периоде. Видимо, это было для него такой сильной травмой, что даже сегодня его разум отказывается вспоминать те дни.

«Я как будто был замурован в хрустальный шар. Я мог видеть окружавших меня людей, но не мог слышать их голоса или прикасаться к ним. Кроме того, кристалл увеличивал и искажал их фигуры и лица. Я был человеческой