Приведя в покорность лангобардскую Италию, король франков тем временем продолжил окончательное присоединение и умиротворение юга. В этих походах, продлившихся с 759 по 768 г., до самой смерти Пипина, ему удалось отвоевать у арабов Нарбон, бывший главным опорным пунктом мусульман в регионе, занять Септиманию, и наконец-то окончательно присоединить все время отпадавшую Аквитанию, устранив там практически всю сепаратистски настроенную местную знать. Вновь объединив страну, перед смертью он поступил, подобно своему отцу Карлу Мартеллу, по давней меровингской традиции – выделил своим сыновьям Карлу и Карломану собственные «долевые королевства» в составе единой франкской державы.

Старший сын двадцатиоднолетний Карл получил северо-западные части Regnum Francorum — Австразию, север Нейстрии и большую часть Аквитании. Младшему сыну Карломану достался юго-восток – Бургундия, Прованс, Эльзас и Аламанния, Тюрингия, Гессен, а также юг Нейстрии. Совместное владение частями Нейстрии, а также Австразии и Аквитании свидетельствовало, подобно тому, как это было в меровингское время, о стремлении не размежевать королевство франков, но сохранить его единство, целостность. Об этом же свидетельствовало и избрание братьями в качестве столиц расположенных неподалеку друг от друга городов. Королевской резиденцией Карла стал Нуайон, а Карломана – Суассон.

Однако единства между царственными братьями не было, и размолвки грозили обернуться длительным и опасным для государства противостоянием, а то и вовсе губительной усобицей и в буквальном смысле братоубийственной войной. Тревожным знаком стало уже то, что Карломан отказался помочь своему брату в опасный для Карла момент, когда против него вспыхнуло восстание в Аквитании, лишь недавно приведенной в покорность Пипином III. Карломан под тем предлогом, что мятеж не коснулся его земель, отказался помочь войсками, и Карлу пришлось справляться своими силами. Эйнгард называет действия Карла по подавлению аквитанского восстания первой («аквитанской») войной, которую довелось вести молодому королю, причем он окончил задуманный поход не раньше, «чем упорством и твердостью добился всего, чего желал». Действительно, Карлу удалось изгнать мятежника Гунольда в Гасконь, где тот попытался найти укрытие у здешнего герцога Лупа. Преследуя беглеца, король франков перешел Гаронну и потребовал выдачи беглеца, на что герцог Луп, «следуя здравым советам, не только выдал Гунольда, но и сам вместе со своей страной признал власть Карла».

Еще более опасным оказалось стремление Карломана установить союзнические отношения с королем лангобардов Дезидерием, тогда как сам Карл поддерживал Папу Римского. Помирить братьев, пожалуй, старалась лишь их мать, вдова Пипина III Бертрада. Именно она, желая установить всеобщий мир и усилить собственную власть, настояла на женитьбе Карла на дочери лангобардского короля Дезидерия (756–774) Дезидерате. Свадьба состоялась в Майнце на Рождество 770 г., причем Карлу пришлось ради этого даже отослать прочь свою законную супругу Гимильтруду, уже успевшую родить ему сына, названного родовым именем Пипин. Однако всеобщее замирение и умиротворение никак не наступало. Лангобардский король Дезидерий, обнадеженный удачным браком своей дочери, делавшим Карла его союзником, с удвоенной силой продолжил натиск на Папу Римского Стефана III (768–772), и все призывы понтифика о помощи к обоим франкским королям оставались без ответа. Франки стояли перед угрозой лишиться жизненно важного для их государства союза с Католической церковью, лишь недавно освятившей королевскую власть династии Каролингов. И действительно, Папе Стефану III, оставшемуся один на один с Дезидерием, не оставалось иного выхода, как покориться этому напористому и воинственному королю лангобардов и признать за ним статус властителя Рима, а также покровителя и заступника папства. Это могло дать лангобардскому монарху такой козырь в установлении своей гегемонии над остальными властителями Запада, который до этого имели лишь Каролинги благодаря удачной политике Пипина III Короткого.

Осознав опасность открывавшейся перспективы, Карл перешел к решительным действиям и начал с того, что отослал восвояси к отцу свою навязанную матерью супругу Дезидерату. Это означало разрыв и скрытое объявление войны. Теперь Карлу ничто не связывало руки, и он мог наконец вступиться за Папу Римского, выступив против Дезидерия. Не до конца ясной оставалась лишь позиция Карломана, при дворе которого, с одной стороны, была сильна лангобардская партия, однако, с другой стороны, он попытался завязать контакты с Папой Стефаном III. Все вскрылось после преждевременной смерти младшего брата Карла 4 декабря 771 г. Его вдова с детьми поспешила ко двору лангобардского короля, что могло означать лишь одно: с самого начала Карломан вел хитроумную игру на стороне Дезидерия. «Последующий ход событий, – свидетельствует Эйнгард в «Жизни Карла Великого», – устранил опасность и вскрыл истину: после смерти Карломана вдова его с сыновьями и наиболее знатными из придворных пренебрегла радушием деверя и бежала в Италию искать покровительства Дезидерия, короля лангобардов». Карл же после смерти брата поспешил прибрать к рукам его земли и стать единоличным правителем всего Франкского королевства.

Сложившаяся ситуация настоятельно требовала от Карла вмешательства в дела Италии. Прежде всего, следовало восстановить прежние отношения с папством, бывшие важным элементом не только внешней, но и внутренней политики Франкского королевства. Именно они были во многом основой легитимности власти новой династии, именно опора на поддержку Церкви была важным элементом насаждения покорности и гражданского согласия в королевстве, в том числе и залогом успешного продолжения бенефициальной реформы Карла Мартелла и Пипина III Короткого, той самой реформы, которая обеспечивала военную мощь государства франков. Лишиться поддержки Папы Римского означало лишиться слишком многого, если не всего. Кроме того, опасным было пребывание под защитой лагобардского короля Дезидерия малолетних сыновей Карломана, которые вполне могли при поддержке покровителя заявить о своих претензиях на свое «долевое королевство» в составе франкской державы и найти немало сторонников в рядах враждебно настроенной по отношению к Карлу знати. Обе проблемы требовали незамедлительного решения, и после не принесших позитивного результата переговоров таким решением оставалась лишь война.

Военная кампания против лангобардской Италии открыла непрерывную череду войн эпохи правления Карла Великого. И опорой в этом ему стали как несомненные достижения бенефициальной реформы Карла Мартелла и Пипина III Короткого, так и собственные преобразования и несомненные достижения, главным из которых стало упорядочивание и детальная формализация правил призыва на службу пехотинцев.

Уделяя внимание коннице и ее значению на поле боя, он не оставил без внимания основную традиционную боевую силу франкского войска. Однако теперь она была поставлена на службу уже не в качестве племенного ополчения, а в качестве регулярно рекрутируемых на основании несения обязательной воинской повинности согласно призыву, проводившемуся перед началом очередной военной кампании. Процесс трансформации племенного ополчения в регулярную пехоту привлекал внимание исследователей в гораздо меньшей степени, чем появление на полях сражений тяжеловооруженного рыцарства. Это не удивительно, ведь в эпоху высокого Средневековья пехотинцы не играли решающей роли на полях сражений, не представляли сообщество, из которого формировалась новая служилая знать и на основе отношений в среде которого вызрели классические формы сеньориально-вассальных отношений, не создали столь яркой культуры, как рыцари. Однако во времена Карла Великого именно пехоте довелось нести основные тяготы длительных и далеких военных кампаний, исходив собственными ногами практически всю Западную Европу. Именно пехота обеспечивала всю логистическую поддержку военных операций, неся обозную и лагерную службу, оставалась в качестве гарнизонов в опорных пунктах франкского владычества на окраинах владений Карла Великого, стойко сражалась на поле боя, твердо выполняя боевой приказ, окоченевала в лютый холод и изнемогла от жары, но стойко выдерживала все тяготы несения службы.