– Меня? – Она искренне удивилась. – К кому?!

– К твоей маме, – Катя тяжело вздохнула, – я же живой человек.

– Правда?

Катя увидела искру радости в Юлиных глазах.

– Абсолютно, – Катя кивнула, – но ты имеешь полное право любить двух мам. И никто на свете тебе этого не запретит.

– Даже ты?

– В первую очередь я, – Катя встала со стула, подошла к Юле и, обняв ее, вдохнула запах чистых волос: немного ветра, немного солнца и детский шампунь, – но и мне важно любить каждого своего ребенка. Всех вас троих. Каждую по-отдельности и по-своему.

– Ты правда любишь меня? – Юля прижалась, словно отогреваясь на Катиной груди.

– Да. Никогда в этом не сомневайся.

Пока у Лехи с Игорем были деньги, Андрюха их честно терпел. Каждый вечер они вместе бухали: пили пиво или чего покрепче, заедая разносолами из супермаркета. Постепенно как могли устроили быт: заказали через интернет-магазин два матраса, а то на голом полу было совсем жестко спать, и уже чувствовали себя как дома. С бельем заморачиваться не стали, какой смысл? К сломанному унитазу тоже привыкли. Ну, воняет, да. Но ничего не поделаешь. Старались не усугублять ситуацию – справлять большую нужду ходили в туалет соседнего торгового центра.

Андрюха почти целыми днями сидел дома и тупил в телефон. Он нигде не работал, колледж давно забросил. Сам не понял, зачем пошел на социального работника – поддался на уговоры директора детского дома, который искренне старался для каждого и выбивал для своих выпускников хорошие перспективные места. Но на учебе было скучно, хоть вой. И Андрюха стал пропускать занятия, потом завалил сессию и совсем перестал появляться в «шараге». Даже аттестат школьный не забрал. А на кой фиг он ему сдался?

Деньги на книжке закончились быстро, он сам не понял, как за пару месяцев спустил миллион. Первое время активно тусовался с бывшими однокашниками, даже жили они все вместе в одной квартире, а остальные сдавали втихаря. Официально было нельзя – за это могли квартиру отнять. Но потом постепенно все разлетелись по своим гнездам. Девчонки многие забеременели, сидели теперь с детьми, перебивались, кто чем. Лучший друг Андрюхи, Пашка, попался на квартирной краже, дали пять лет. Еще один товарищ умер от передоза. Из восьми выпускников только одна девчонка устроилась как хотела – пошла учиться на дизайнера и стала подрабатывать в рекламном агентстве. Но она с детства была талантищем, картины писала такие, что все от изумления только открывали рты. И еще был в ней какой-то загадочный стержень – не воровала никогда, не пила, только рисовала и ждала, когда сможет выйти из детского дома. Сам Андрюха так не умел. Ввязывался в разные истории. После батора сколотил из детдомовской мелюзги команду автоборсеточников. Научил их подкарауливать на перекрестке пафосные машины, налетать целой ватагой и мыть стекла, залепляя лобовуху пеной по самые уши. Пока взбешенный водитель, выскочив из автомобиля, устраивал шухер пацанам и пытался их отогнать, самый мелкий из них аккуратно вытаскивал из салона портфель или сумку и был таков. В принципе, пару недель неплохо зарабатывали. Но после очередного улова к Андрюхе подошли два улыбающихся молодых человека и предложили поделиться с ними доходами, полученными на их территории. Он, дурак, не понял, что эти парни держат район. Тогда появились другие ребята, малышню его разогнали, а у самого Андрюхи забрали деньги и пару раз стукнули его по голове. Потом придушили и, приставив пушку к лицу, все объяснили. Он потом долго не мог отмыть масляный след с носа. Или ему так казалось. В общем, перепугался до полусмерти. Так что бизнес свой он прикрыл. Теперь вот перебивался с хлеба на воду. Пару раз пытался работать неофициально – официально не больно-то без образования брали, – но ничего не вышло. Каждый день вставать в восемь утра, тащиться к девяти на каторгу было выше его сил.

Игорь с Лехой постепенно вливались в Андрюхину жизнь. До полудня спали. Потом по пивку. Дальше – в ближайший супермаркет за готовой едой, и опять домой. Вечерами сидели в кухне, пили, курили. Анекдоты травили и болтали ни о чем, развалившись на полу. В квартире Андрюхи Игорь забухал страшно, как никогда в жизни – грязные стены и вся обстановка будили в нем самые страшные воспоминания.

В один из вечеров он напился так сильно, что не смог даже на ноги встать – голова кружилась смертельно. Так и остался лежать на полу кухни, у самой стены, разглядывая оборванные обои. В голову полезли картины, от которых он пытался избавиться всю свою жизнь. Но они никуда от него не делись, долгие годы жили в мозгу и были его частью.

В тот день ему исполнилось три года. Они с мамкой жили в коммунальной квартире. Мать тогда была еще доброй. Выпить любила, позволяла себе по чуть-чуть каждый вечер, но в целом держалась – работала уборщицей в детском саду и на службу исправно ходила трезвой. И вроде все было неплохо, Игорь мамку любил, она его тоже. Но тут в их маленькой семье появился третий лишний – сожитель матери Николай. Он был старше нее, настоящий бугай и лысый как колено. Бухал по-черному, употреблял какую-то дрянь и мать к тому же самому приучил. По вечерам они садились за стол и, пока Игорь возился в ногах у мамки, что-то толкли в порошок, мешали, поджигали, глотали, вдыхали, курили. Тогда он, конечно, не понимал, чем заняты мамка с Николаем. Но когда вырос и специально начал смотреть фильмы про наркоманов, до него дошло, что те употребляли синтетику. Страшное дело. Мозг выжигает напрочь.

Игорь отчетливо, словно был там вчера, помнил их комнату с большой кроватью у стены, своей кроваткой, старым-престарым комодом и наполовину слетевшими с карниза, грязными занавесками. Мать дома всегда ходила в потертом пестром халате, худая, с немытыми, собранными в хвост волосами. Такой он ее и любил. А в тот вечер мамка принарядилась. И Игоря приодела, даже бабочку прицепила ему на рубашку.

– Сынок мой, – она присела перед ним на корточки и стала любоваться, – какой красавец!

Она протянула сынишке подарок. В красивой разноцветной коробке лежали краски и кисточки. Игорь обрадовался, обнял маму.

– С днем рождения! – Она его поцеловала, и это было так приятно, так сладко.

– Можно порисовать?

– Давай, – мама на мгновение крепко прижала Игоря к груди и потом отпустила, – егоза моя! Ну, иди поиграй…

Игорь вытащил из угла старую газету, развернул ее на полу и начал творить. Потом переключился на любимого мишку – решил, что тот слишком тусклый и надо добавить ему немного цвета. Пока возился, пришел Николай с подарками – бутылкой водки и палкой вареной колбасы. Не обращая внимания на Игоря, они с мамкой занялись привычным делом. Водка то и дело булькала, стаканы стукались, мать становилась пьянее.

– Ну, Ленка, за тебя! – в который раз произнес мужик.

– Спасибо, Коля, – мамка кивнула, но настроения, Игорь слышал это по голосу, у нее не было, – нам бы пожениться. Сыночку отец нужен.

– Не болтай… – Николай отмахнулся, – я детей не люблю.