– Мы ее забираем, – прокряхтел руководитель группы спецназа и попытался встать на ноги. – За нанесение телесных повреждений.

– Тогда я заявлю на вас за незаконное вторжение в жилище, – возразила дама, проявив находчивость. – Вон из моей квартиры, немедленно!

На лестнице собиралось все больше жильцов дома. Они вытягивали шеи и шептались.

– Эльфрида, с тобой все в порядке? – крикнул какой-то пожилой мужчина.

– Да-да, все в порядке, – ответила бесстрашная дама и поставила баллончик со слезоточивым газом на верхнюю полку в прихожей. – Но после этого страха мне нужно выпить хереса. – Она посмотрела на Боденштайна испытующим взглядом. – Пойдемте со мной, молодой человек, – сказала она. – Вы, по крайней мере, умеете себя вести. Не то что эти два хама, которые мне чуть дверь не проломили.

Боденштайн и Пия последовали за ней в гостиную. Дубовый паркет, обои в цветочек, сервировочный столик на колесах, сплошь уставленный изящными фарфоровыми безделушками, мягкая мебель с большим количеством подушек с вышивкой, в витрине оловянные тарелки и кружки. И среди этого анахронизма – огромный плазменный телевизор. Трудно представить, что здесь обитает татуированный гигант в байкерском жилете и сапогах.

– Вы выпьете стаканчик? – спросила старая дама.

– Нет, большое спасибо, – вежливо отказался Боденштайн.

– Садитесь же. – Она открыла дверцу витрины, за которой размещалась обширная коллекция различных алкогольных напитков, взяла бокал и налила из бутылки внушительное количество. – Что, собственно, означает этот налет?

– Мы ищем Бернда Принцлера, – ответил Боденштайн. – Он ваш сын?

– Бернд? Да, он мой сын. Один из четверых. Он опять что-нибудь натворил? – Эльфрида Принцлер, ничуть не смущаясь, опрокинула в себя херес.

В дверном проеме появился Кристиан Крёгер.

– Квартира пуста, – объявил он. – И никаких следов того, что здесь кто-то недавно был.

– А кого вы ожидали увидеть? Моего сына? Я не видела его уже несколько лет.

Старая дама села в кресло, которое было направлено в сторону телевизора. Она хихикнула.

– Извините, что я применила слезоточивый газ, – прыснула она, и Пия предположила, что она выпила сегодня уже не первый бокал хереса. – Но здесь ходит так много всякого сброда, что я всегда имею при себе баллончик. Даже если я иду в магазин или на кладбище.

– Нам действительно жаль, – сказала Пия. – Наши коллеги несколько переусердствовали. Мы не хотели вас напугать.

– Увлеклись. – Эльфрида Принцлер махнула рукой. – Вы знаете, мне восемьдесят шесть лет. Жизнь здесь довольно скучная. Сейчас мало что происходит. Теперь мы можем две недели об этом говорить.

Хорошо, что она воспринимает это с юмором. Другие люди в такой ситуации наверняка бы заявили на них. И с полным основанием.

– А что вам, собственно говоря, нужно от Бернда? – спросила с любопытством фрау Принцлер.

– У нас к нему пара вопросов, – ответил Боденштайн. – Вы не знаете, где мы могли бы его найти? У вас есть его номер телефона?

Пия огляделась и подошла к комоду, на котором стояли недавно сделанные фотографии. На стене висели темно-коричневые снимки, на которых были изображены молодая Эльфрида Принцлер и ее муж.

– Нет, к сожалению, нет. – Старая дама покачала головой. – Другие сыновья регулярно меня навещают, но не Бернд. Он живет собственной жизнью. Он всегда был таким. Ему то и дело приходят письма, которые я отправляю потом на почтовый ящик в Ханау.

Она развела руками.

– Пока я не слышу о нем ничего, я спокойна. Отсутствие вестей – это хорошие вести.

– Это Бернд? – спросила Пия, указав на одну из серебристых рамок. Халк Хоган[24]с темными волосами возле черного автомобиля, рядом женщина, двое детей и белый питбуль-терьер.

– Да, – подтвердила Эльфрида Принцлер. – Ужасные татуировки, правда? «Как матрос!» – всегда говорил мой муж – царство ему небесное!

– Это старая фотография?

– Он прислал мне ее в прошлом году.

– Не могли бы вы мне ее одолжить? – попросила Пия. – Я вам верну ее на следующей неделе.

– Да, возьмите.

Белая кошка вернулась и, мурлыча, прыгнула на колени Эльфриды Принцлер.

– Спасибо. – Пия вынула фотографию из рамки и перевернула. Это была фотооткрытка, какие можно сделать в интернет-шопе.

«Счастливого Рождества-2009 желают Бернд, Эла, Никлас и Феликс. Всего тебе наилучшего, мама!» — было написано на обороте. Байкеры тоже посылают своим матерям рождественские открытки.

Внимательно рассмотрев почтовый штемпель, Пия внутренне возликовала. На почтовой открытке стоял штамп Лангензельбольда, кроме этого, на фото был частично виден номер машины.

Через четверть часа они вышли из дома, перед которым постепенно скапливался народ. Джем передал по телефону Каю Остерманну адрес абонентского ящика, хотя шансы разузнать что-либо через почту в выходной день были невелики.

– Вся эта акция – впустую потраченное время, – ворчал Крёгер по дороге к машине. – Какая досада!

– Не совсем, – Пия протянула ему фотооткрытку, которую положила в пакет для вещественных доказательств. – Может быть, тебе это как-то пригодится.

– Ты умная девочка. – Кристиан Крёгер стал рассматривать фото. – Даже если это не тот черный «Хаммер», который стоял перед домом Ханны Херцманн.

Улица, освещенная тусклым светом двух фонарей, казалась вымершей. Без десяти четыре утра в гостинице «Рудольф» было тихо, ни в одном из окон не было света. Бернд велел ей посмотреть, нет ли поблизости чужих автомобилей, прежде чем она выйдет из машины и откроет ворота. Он предложил ей даже отвезти ее домой, но она отказалась. Она медленно проехала по улице, свернула налево в Хайнграбен и у «Рудольфа» опять выехала на Альт-Нидерхофхаймер. Ничего подозрительного. Машины соседей она знала, а у всех остальных автомобилей, которые попались ей на глаза, были номера округа Майн-Таунус. Если это будет продолжаться, у нее когда-нибудь разовьется мания преследования. Леония остановилась перед воротами усадьбы, вышла и открыла калитку. Датчик движения среагировал, над дверью дома вспыхнул прожектор, и весь двор осветился ярким светом. Она отодвинула засов и открыла ворота. Вообще-то она не была особенно пугливой, хотя уже много лет жила одна, но последние несколько дней, когда темнело, у нее возникало какое-то странное неприятное ощущение. Интуиция редко ее обманывала. Если бы она только прислушалась к своему инстинкту и не вмешивала Ханну Херцманн во все это дело, то у них не было бы сейчас всех этих проблем! Ее неприязнь к этой высокомерной, тщеславной особе стала беспредельной. Из-за нее они только что по-настоящему поссорились!