Дэр обратился к одному из лодочников, которые толклись поблизости:

– Бросьте ему веревку.

– Ладно, хозяин.

– Я чуть не утонул! Ты за это поплатишься! – орал Теверсал, все еще отплевываясь. – Тебе от меня не уйти, подонок! Я узнаю, кто ты такой и где живешь. Мои друзья навестят тебя завтра! Держи пистолеты наготове!

Не обращая внимания на эти вопли, Дэр удалился, предоставив Теверсала заботам лодочников, которые уже бросили ему канат. Вероломный Томас оказался еще большим ослом, чем можно было себе вообразить. По дороге к аллее, где стояла карета, Дэр поздравлял себя с тем, что уберег Ориану от нежелательной и неприятной встречи.

В окне кареты показалась рука в перчатке и поманила его к себе. Дэр ускорил шаги.

– Где ты был? – спросила Ориана.

– Бродил по набережной. Предполагал, что ты задержишься.

Ориана вздохнула.

– Пришлось три раза бисировать, а потом мистер Симпсон произнес одну из своих пространных речей, объясняя, как он доволен моими выступлениями в этом сезоне. Я ему, разумеется, признательна, но мне ужасно хотелось удрать поскорей. Нед остался смотреть фейерверк – видел бы ты его физиономию, когда взорвалась первая ракета.

Как всегда после концерта, Ориана была разговорчива, энергична и приятно возбуждена. Дэр не мог испортить ей настроение, рассказав о Томасе Теверсале.

Подробное описание концерта Ориана заключила упреком самой себе:

– Я слишком много болтаю. Расскажи, какие новости у тебя.

– Мне особо нечем поделиться. Правда, получил известия из Суффолка. Отчет о тренировках Пламенной, об успехах, достигнутых в этом деле Ником Кэттермоулом, главным тренером герцога Хафорда. Кобыла уже не хромает и участвует в утренних пробежках галопом.

– Какие расстояния она при этом проходит?

– Пять миль.

– Это многообещающий успех.

– С нее сгоняют пот раз в неделю. Что это значит?

– Это повышает выносливость. Конюх кладет лошади на спину и на круп теплые попоны, а жокей отправляется с ней на большую и трудоемкую пробежку. Потом ее помещают в затененное укрытие, чистят скребницей и сушат, прежде чем очень медленно и осторожно отвести обратно в конюшню.

– Надеюсь, она этому не противится. Я бы на ее месте противился.

– Ей такой режим привычен.

– Кэттермоулу следовало бы писать отчеты тебе, – усмехнувшись, сказал Дэр. – Я в этом деле совершеннейший профан, не понимаю его решений и не могу оценить его действия. Кроме того, эта лошадь должна принадлежать тебе. Я знаю, что ты отказываешься принимать подарки, но прошу тебя, сделай на сей раз исключение.

– Если Мик Келли выполнит свое обещание принять меня в оперный театр, мои доходы удвоятся. Я могла бы себе позволить приобрести Пламенную, но я женщина и не имею права состоять в скаковом клубе и выставлять лошадь на скачки от своего имени, поэтому лошадь не сможет использовать свой шанс и проявить себя. – Ориана положила на колено Дэру свою ладонь. – Я взвалила на тебя слишком много обязанностей. И расходов.

– Пустяки. Мне не на что жаловаться.

– Когда я узнала, что Берфорд продает лошадь, я не могла и мысли допустить, что она перейдет в руки кому попало. Многие владельцы лошадей готовы добиваться победы любой ценой, а их конюхи и тренеры ведут себя соответственно. Если Пламенная победит на следующих скачках, герцог Хафорд может взять ее к себе. Находиться в конюшне Маултон-Хиса – счастье для любой лошади.

– Или я мог бы взять ее в Скайхилл. Ты возражала бы против такого решения?

На красивом лице Орианы промелькнули выражение тревоги, но тотчас исчезло.

– Возражала бы только в том случае, если бы ты использовал ее для работы на руднике.

– Разумеется, нет. Ее заботливо выращивали и лелеяли совсем не для этой цели.

Ориана погрузилась в долгое молчание. Дэр обнял ее за плечи и прошептал на ухо некое предложение.

– В гостинице, – отвечала она.

Ее не расположенность встревожила Дэра. Он принимал загадочный ритуал с лимоном как необходимую прелюдию к любовной близости и старался уважать прагматизм Орианы. Возможно, она не хочет зачать от него ребенка, потому что относится к их связи как к недолговременному эпизоду или же опасается, что рождение ребенка повредит ее карьере. Но ведь она сама призналась, что с Теверсалом она не предпринимала подобных предосторожностей, и это уязвляло самолюбие Дэра.

– Ты сердишься? – спросила она. Дэр помотал головой.

– Движущаяся карета гораздо менее удобна, чем матрас, – произнес он и погладил Ориану по щеке, чтобы показать, что не сердится. Ему хотелось узнать, о чем она думает, сидя вот так молча, с сосредоточенным лицом.

Выглянув из окна, Ориана сказала:

– Мы доехали до Ислингтона – и позже, чем я ожидала. Сьюк сделает мне замечание за опоздание.

– Она будет тебя дожидаться?

– Я не просила ее об этом. Она будет спать в отдельной комнате, не в моей. Я буду одна.

– Нет, не одна, – возразил Дэр, крепко сжимая ее талию.

Улыбка Орианы была многообещающей, и у Дэра стало легче на душе.

Они проехали еще некоторое расстояние, и он заметил:

– Уингейт проявляет особое внимание к девушке. Поощряет ли она его ухаживания?

– Уверена, он ей нравится. Но она не молоденькая девушка, я старше всего на год. Я никогда не вмешиваюсь в личную жизнь моих слуг, но если твой слуга намерен соблазнить Сьюк, то я вмешаюсь. Хочу уберечь ее от тех мук, какие сама перенесла после того, как Томас...

Ориана тряхнула головой, как бы отбрасывая ненужные воспоминания.

Завершая неоконченную фразу, Дэр сказал:

– После того, как Томас Теверсал предал тебя. Ориана взглянула на него, прищурив глаза.

– Мне неприятно говорить о нем.

– И все-таки выслушай меня. Дело в том, что я встретил Теверсала менее чем час назад. Он знал, что ты сегодня выступаешь в Воксхолле, и подстерег бы тебя, если бы привратник не выпроводил его за нарушение порядка.

– Он хотел меня видеть? – Ориана откинулась на подушки, лицо у нее исказилось от страха. – Если ты плохо подумаешь обо мне из-за того, что я увлеклась подобным субъектом, то единственным извинением для меня может служить лишь одно, он ловко скрывал свою истинную суть.

– Жаль, что ты не видела его пьяным до безобразия, – почти весело произнес Дэр. – Три года назад он, может, и выглядел энергичным и соблазнительным молодым человеком, но сегодня вечером Томас Теверсал являл собой зрелище горького пьяницы, который был не в состоянии даже говорить членораздельно. Надеюсь, что купание в Темзе отрезвило его.

– Дэр, неужели ты это сделал?!