— Совершенно верно, — кивнул Гектор Тиурмачин. — Флаг-яхта каатианского дара Пауля Диирдо.

— Имя?

— Имя тоже, но в первую очередь — очень красивый цветок.

— Я так и думала.

Со стороны могло показаться, что старый, но на удивление крепкий дедушка привез провинциальную внучку полюбоваться загадочными цеппелями, бросающими вызов самой Пустоте, и в какой-то мере так оно и было. Но одна деталь портила пасторальную картину: Тиурмачин нигде не появлялся без сопровождения, а потому за роскошной «Колеттой Витарди», в которой сидели маршал и девушка, следовал вместительный авто фирмы «Зееп», набитый вооруженными до зубов телохранителями. К тому же не любоваться приехала Кира в сферопорт, а развеяться, избавиться от дурных мыслей.

Услышав о катастрофе, девушка выразила желание сопровождать отца на вокзал, но покинула его, едва взглянув на разрушения. На удивленный вопрос ответила резко: «Недавно видела нечто подобное» и собралась уезжать. Но не смогла отказать маршалу в прогулке по сферопорту. Тиурмачина девушка знала сызмальства, любила, уважала и с большой охотой проводила время в обществе старого эрсийца.

— Цветок действительно красивый? — серьезно поинтересовалась Кира.

— Каатианцам нравится, — усмехнулся Гектор. — Арамалия — один из символов Кааты, что-то вроде морской лилии, если я правильно помню…

— Дар Пауль любит море?

— Обожает.

И всячески подчеркивал свою страсть.

Роскошная отделка «Арамалии» вызывала в памяти образы прекрасных парусников, что бороздили моря Кааты триста-четыреста лет назад.

Окраска большой гондолы имитировала деревянную корабельную обшивку: слегка потраченную волной, но все еще крепкую. Иллюминаторы стилизованы под пушечные порты, а большие окна обрамляли настолько красивые наличники, что их хотелось назвать багетами. Нос флаг-яхты украшало резное изображение прекрасного цветка, а корма была отдана под открытую палубу — чудесное место для забав в хорошую погоду.

«Арамалия» казалась элегантным фрегатом, над которым распушилось необычное — сигарообразной формы — облако белоснежных парусов. Но больше всего девушку поразили шлюпки — по одной с каждого борта гондолы.

— Для чего?

— Насколько я знаю, дар Пауль большой рыбак и любитель поохотиться на сварфов, — объяснил эрсиец. — Он улетает далеко в море и там, на утлых вельботах, предается своим страстям.

— Красиво.

— И необычно.

С другой стороны, цеппели необычны по сути: огромные машины, способные преодолевать огромные расстояния, так стоит ли удивляться тому, что некоторые из них отличаются от себе подобных?

Кира навсегда запомнила те чувства, что пережила в далеком детстве, впервые увидев цеппели. Восторг, изумление, восхищение и снова — восторг. Важные воздушные суда надолго стали ее кумирами, прочно оккупировав сны и мечты. Кира с радостным нетерпением ждала каждой поездки, излазила все помещения цеппеля, в двенадцать лет по-настоящему встала за штурвал, без труда управляясь с гигантом, а еще через год поняла, что любит небо, а не дирижабли. В тринадцать Кира впервые летала на паровинге и больше не восторгалась медлительными и неповоротливыми цеппелями. Но не забыла старую любовь и не отказывала себе в удовольствии полюбоваться на здоровяков — в конце концов, они умели прыгать через Пустоту.

Невероятная отделка флаг-яхты поражала воображение, и на фоне великолепия «Арамалии» пришвартованный к соседней мачте ИР выглядел скромным сухариком рядом с кусочком торта.

— «Пытливый амуш»?

— Верно, — подтвердил эрсиец.

Не броский, не яркий. Из украшений только черный валькнут на руле — символ Астрологического флота.

— Он… — Девушка прищурилась и даже пошевелила пальцами, подбирая подходящее определение. — Обычный.

— Зато считается самым быстрым цеппелем Герметикона, — напомнил Тиурмачин. — «Амушу» проигрывают даже верзийские почтальоны.

— Почему?

— Потому что Помпилио нравится летать на самом быстром цеппеле Герметикона и он не жалеет денег на его оснащение.

— Разве рейдеры должны быть быстрыми?

— Рейдеры Астрологического флота должны быть живучими, — пояснил маршал. — Но «Амуш» и живучий, и быстрый.

Плавные линии силуэта; аккуратно «зализанная» гондола — не стандартная, явно переделанная; необычные обтекатели на мотогондолах — над «Амушем» работали так же тщательно, как над «Арамалией», но его не украшали, а готовили к трудным походам, и потому рейдер выглядел внушительнее соседки, в нем чувствовалось нечто настоящее, железный стержень, который по определению отсутствовал в флаг-яхте.

Кира знала, что исследовательские рейдеры относились к цеппелям астрологического класса и предназначались для предварительной разведки малоизученных и только что открытых миров. Кира знала, но цеппель и его хозяин не складывались у девушки в единое целое.

— Не могу представить Помпилио на пограничной планете, — призналась Кира. — Он кажется капризным сыном цивилизации, неспособным одеться без помощи слуги.

— Он сильно ранен, — коротко напомнил Тиурмачин.

— Я имела в виду его поведение, а не состояние.

Кира припомнила ленивые жесты, высокомерный взгляд и облаченного в черное слугу, угадывающего малейшую прихоть взбалмошного адигена.

— И тем не менее мы говорим об опытнейшем путешественнике, способном выжить в любых обстоятельствах.

— Так уж и любых? — скептически протянула девушка.

— Во-первых, Помпилио — бамбадао, а в Химмельсгартне на титулы не смотрят, — серьезно произнес старик. — Во-вторых, он сумел остаться в живых, будучи сыном лингийского дара, одним из претендентов на трон. — Маршал рассмеялся. — Это о многом говорит.

Шутка удалась: мягкий мужской смех смешался со звонким девичьим, но уже через несколько секунд эрсиец вернулся к серьезному тону:

— Подружись с ним.

— Дядя? — изумилась девушка.

— Необязательно делать то, о чем ты подумала, Кира, поскольку я подразумевал только то, что сказал: в твоих интересах крепко подружиться с Помпилио.

— Разве он дружит с простолюдинами? Я имею в виду — по-настоящему.

— Я не адиген, а мы дружим, — пожал плечами Тиурмачин.

— Ты — маршал, дядя Гектор, один из правителей Эрси.

— А ты — наследница Дагомаро, девочка, и скоро будешь управлять Кардонией. — Старик помолчал. — Твое положение заставит Помпилио забыть о происхождении.

— Но зачем мне с ним дружить?

— Затем, что сейчас в Ожерелье и адигенских мирах Бисера идет смена поколений, — объяснил Тиурмачин. — К власти приходят ровесники Помпилио, для которых он — друг, герой и образец для подражания. Его любят на Линге и в Союзе, у него тесные связи с Верзи…