Скучный он был, этот космос. Холодный и тоскливый. Прям как моя жизнь.

По каюте пронесся противный писк, и в нише напротив койки появился поднос с ужином. Прислушалась к себе: хочу ли есть? Наверное, все же хочу. Жаль, что здесь не бывает шоколадных тортов. С удовольствием бы съела один. Надо же, столько времени не вспоминала, а тут вдруг снова захотелось.

Шоколадный торт был предметом моего вожделения на Земле. Где бездомной девушке достать кусок свежего, сладкого, горячего, сочащегося шоколадом и посыпанного орешками торта? Да нигде! Оставалось только мечтать, глядя на стеклянные витрины кондитерских.

Потом была памятная ночь в заброшенном доме, лорд Фортем, утащивший меня в инопланетную пещеру, события, люди, нелюди, куча незнакомой еды. И торт как-то забылся. А вот сейчас так захотелось, что хоть рыдай. Но боюсь, если вдруг принцесса начнет рыдать из-за отсутствия тортика, они все перепугаются и выкинут меня за борт. Ибо кто нас, земных девок, знает, на что мы из-за тортика способны.

В отличие от дворца, на корабле не готовили деликатесы и кормили в общем-то консервами. Все упаковано и наглухо закрыто. С одной стороны, конечно, хорошо: я вполне обоснованно подозревала, что это все для моего спокойствия. Мол, не травим вас, принцесса, кормим. А везем… ну так, в санаторий, на оздоровление.

– Паштет утиный с апельсинами, – прочитала я название на обороте очередного контейнера. – Состав: печень куриная – пятьдесят процентов, бла-бла-бла, печень утиная – девять процентов. Логично.

Вот уж не знала, что они разводят уток и куриц. Не припомню, чтобы во дворце подавали курятину. Или не обратила внимания? Хотя курица вкусная, чего бы и не разводить.

Я задумчиво пожевала бутерброд, но от тоски он казался словно сделанным из пластмассы. Помимо загадочного паштета, хлеба и бутылки воды, мне дали какой-то контейнер с горячим, но его открывать ну совсем не хотелось.

– Напрасно вы не едите, ваше высочество, – раздался вдруг голос из динамика сверху.

Я чуть не подавилась девятипроцентной утиной печенью. До сих пор, а я насчитала двое суток, со мной вообще никто не разговаривал. Наемники молча вывели меня из флаера и заперли в каюте, не ответив ни на один вопрос. И вот на тебе. Кто-то общительный появился.

– Вы кто? – тут же спросила я.

– Называйте меня Хенсем. И поужинайте. Скоро посадка, не стоит переживать ее на голодный желудок.

– И куда мы садимся?

– Вы же не думаете, что я отвечу? – усмехнулся таинственный Хенсем.

– Я думаю, что вы сильно рискуете. Лорд Фортем мое похищение просто так не оставит.

– Наслышан. Мечтает прикончить вас лично?

Я насупилась и промолчала.

– Лорд Фортем до нас не доберется, – продолжил меж тем голос, – это я могу гарантировать. А вам совершенно незачем себе вредить.

– Планируете навредить мне сами?

– Не в ближайшее время.

Легче не стало ни на грамм. Больше всего меня напрягало то, что Болднер все еще оставался во дворце. Одни звезды ведали, что он мог натворить. Ведь ему доверял, кажется, даже Фортем. Собственная судьба меня волновала несколько меньше. Если принцессу хотят убить, ее убивают, а не везут черт знает куда, подкармливая паштетиком. Имея меня в заложницах, можно выбить кучу плюшек.

А самое мерзкое, что я даже сбежать не смогу, ибо не знаю ровным счетом ничего о месте, где окажусь, не умею обращаться с деньгами, водить флаеры. Мои шансы затеряться на улице неизвестной планеты такие же, как обнаружить в этой каюте тайный ход, ведущий прямо во дворец.

Я с трудом собралась с мыслями и сказала:

– Что ж, раз вы абсолютно уверены, что лорду Фортему до меня не добраться, да еще и любезно не планируете мне вредить на первых порах, может, поболтаете со мной лично? Разговаривая с невидимым голосом, я чувствую себя как-то странно.

– Боюсь, это невозможно. По вине вашего отца я имею некоторые физические ограничения. Как, впрочем, и внешние.

– И что, выходит, это месть? – поразилась я. – Вы мстите за то, что сделал мой отец?

Причем даже не мой вовсе… но таинственному Хенсему это знать совершенно не обязательно.

– Вам не кажется, что не слишком логично мстить мертвому императору через его дочь, которая даже не была в курсе, кто ее отец? То есть… он мертв, он не впечатлится вашей гениальной расстановкой предателей и ловким похищением принцессы.

– Все несколько сложнее, и месть – немного не то слово, которое подходит к нашей с вами ситуации. Вы уверены, что не хотите ужинать? Это немного не то, к чему вы привыкли, конечно. Но другой еды на корабле нет, а силы вам нужны.

– Вы очень любезны, – скривилась я. – Но я привыкла, знаете ли, не доверять голосу в голове, который упрашивает: «Сожри это! Сожри, смотри, как вкусно!» И вообще, я после шести не ем, так что принесите борщ, я его выпью.

Из динамика раздался тяжелый вздох. Похоже, Хенсем начал осознавать, что просто со мной не будет. А не надо было заставлять меня вспоминать бездомное прошлое. Если, живя во дворце, я тщательно следила за своим поведением (порой, конечно, срываясь), то с людьми, вытащившими меня из безопасного и красивого места, можно в принципе не церемониться. Ибо даже если я буду мисс Кроткость и Ласка, итог окажется неизменен. До тех пор, пока им нужна принцесса, я буду жива. Потом можно хоть лично каждому наемнику носки связать. Избавятся и не чихнут.

– Видят звезды, принцесса, я хочу с вами дружить. Но если вам действительно некомфортно говорить со мной через систему связи, я пришлю к вам Таяну.

– Кого? – не поняла я.

В голосе Хенсема промелькнуло что-то, очень напоминающее предвкушение и удовольствие:

– О, Таяна вам понравится. Когда-то я спас этой девушке жизнь, и сейчас она одна из моих самых преданных соратников. Очень надеюсь, вы станете с ней добрыми подругами на время вашего пребывания у нас.

Он это серьезно? Я должна подружиться с его подопечной, несмотря на то что меня похитили, везут черт знает куда и с неизвестными целями?

– Да вы издеваетесь, – пробормотала я.

Но нет, надо мной никто не издевался и не шутил. Я просидела в одиночестве не больше пары минут, приканчивая бутылку воды – единственное, что не вызывало отвращения, как вдруг дверь каюты бесшумно отъехала в сторону, явив…

Ну, я так понимаю, явив Таяну.

Была бы мужиком, влюбилась бы. Таяне было лет двадцать на вид, может, чуть больше. И она была умопомрачительно красива. Я считала, что жизнь принцессы делала из меня симпатичную девушку, – я еще никогда так не ошибалась. Рядом с этой высокой, идеальной и улыбчивой красоткой я смотрелась натуральным гадким утенком. Дохлым причем.

Самым необычным в девушке, пожалуй, были волосы. Если бы я описала этот цвет, я бы сказала, они были… зеркальные? Или ртутные. Идеальная поверхность длинных прямых волос и впрямь отливала зеркальным блеском. За такой цвет модницы Канопуса наверняка удавились бы, среди многочисленных средств для волос я никогда не видела таких красок.