— Присаживайся к нам, Лу, — позвал Сомов.

Мне стало неловко, но я поздоровалась, скрывая стыд, и села рядом, едва взглянув на Майка. «Знает или нет, рассказал ему Сомов или промолчал», — гадала я. Лицо Майка вспыхнуло, и я подумала, что все-таки знает.

Я быстро разделалась со своим традиционным арбузом и уже собиралась попрощаться, но тут Майк сказал:

— Что-то желудок схватило, пойду прилягу.

— Майк, причина язвы, как известно, не в том, что ты ешь, а в том, что тебя гложет, — усмехнулся Сомов.

Майк и я сейчас походили на одновременно брошенных в кипящую воду раков. Мы оба были настолько уязвимы, что одно неосторожное слово могло разорвать ту тонкую нить, которая между нами возникла. «Все-таки не знает», — подумала я.

Мы оставили Сомова доедать яичницу с беконом и пошли гулять по пляжу. Наши следы на песке смывала вода. Мне казалось, что она смывает все плохое и грешное, что было в моей жизни до встречи с Майком. Я не хотела больше ничего помнить, ничего, кроме его жестов, фраз, движений, взгляда. О чем мы только ни говорили! Даже затронули тему о грозной силе, затаившейся в районе Бермудского треугольника, называемого также Адовым кругом, Морем грез и Гаванью пропавших кораблей.

— Ты знаешь, Миш, когда наш самолет пересекает эту зону, я нарочно объявляю об этом пассажирам, чтобы пощекотать им нервы, — засмеялась я.

— Лу, ты неисправима, — засмеялся в ответ Майк. — Кстати, на нашей планете существуют целых двенадцать аномальных зон, и если на обыкновенном глобусе их соединить прямыми линиями, то в результате получится несколько равносторонних треугольников.

— Я знаю, что недалеко от Японии находится Море дьявола, где также происходят таинственные исчезновения, — пыталась я показать Майку свою осведомленность.

— Так вот, существует гипотеза о губительных вихрях, которые как раз и являются вершинами этих равносторонних треугольников, — продолжал Майк.

— Но это же скучная геометрия, куда как интереснее предположить возможность посещений этих зон инопланетянами. Допустим, НЛО похищают землян ради их спасения на терпящих катастрофу самолетах и судах. Еще я слышала о возможных подводных сигнальных устройствах, руководящих полетом на Землю с других планет. Быть может, поэтому здесь подчас наблюдается беспорядочное вращение магнитной стрелки вокруг своей оси.

— Да, действительно, Бермудский треугольник — одно из немногих мест, где стрелка компаса указывает на географический полюс, а не на магнитный. Иными словами, это явление можно назвать магнитной аберрацией, природу которой так еще до конца не изучили.

— А может, не все возможно объяснить и изучить. Мы отвергаем то, что не доступно пониманию. А черные дыры, а искривление времени? — запальчиво спорила я с Майком.

— Я больше склонен к материализму. Существуют антигравитационные поля, ну на худой конец водяные смерчи, ставшие причиной жертв необъяснимых катастроф. Был еще такой специалист в области электроники, если не ошибаюсь — канадец, обнаруживший области атмосферы с «пониженным сцеплением». Эти области имеют около тысячи футов в диаметре и простираются вверх на неизвестную высоту, медленно передвигаясь, исчезая и снова возникая совершенно в другом месте. В таких зонах часто происходят необъяснимые катастрофы. Может быть, эти силы действуют не только на радиоаппаратуру и компас, но и на нервную систему людей, теряющих ориентацию в пространстве. Тому пример загадочное исчезновение «Аталанты», пропавшей вместе со всем экипажем, состоявшим из трехсот офицеров и курсантов, — увлеченно говорил Майк и рассказал мне еще немало интересных историй.

Мы говорили о жизни, которой живем, о книгах, которые читаем, о взглядах, какими смотрим на мир. И нам было так интересно и так здорово вдвоем.

— Лу, у нас нет с тобою будущего, — вдруг сказал мне Мишка. — У меня семья. Я не могу их бросить.

— Знаю, знаю, что мы расстанемся, как только кончится эта командировка.

— Осталось два дня на Барбадосе и два дня в Шенноне, — сказал он, уставившись в песок.

— Да, — подтвердила я грустно.

— Ты любила кого-нибудь по-настоящему? — вдруг спросил Мишка.

— Думаю, что да.

— Как я ему завидую.

— Завидовать нечему. Если бы ты только знал, как я с ним поступила. — Я горько усмехнулась.

— Расскажи.

— Не хочу.

— Пожалуйста, Лу, расскажи.

— Ты будешь меня презирать.

— Я буду всегда тебя любить и помнить, что бы ты ни сделала до меня, — твердо сказал Мишка.

— Хорошо, я расскажу, если ты так этого хочешь.

— Это случилось в апреле. Представь себе, что трое друзей летят в Ханой и цель их поездки — бизнес. Они входят в самолет, садятся на свои места и тут же откупоривают бутылку и разворачивают снедь. Я встречаю пассажиров, помогаю им разместиться и боковым зрением чувствую, как кто-то пожирает меня взглядом вместе со своей снедью. Оглянувшись, я увидела темно-русую кудрявую голову с ярко-серыми глазами, пытающуюся меня загипнотизировать. Обдав его презрением, я отвернулась. Не буду рассказывать дальше, как упорно, со свойственным его возрасту безрассудством, он добивался моего расположения. Увидев меня, он почувствовал, как рушится предохранительный экран, поставленный им в своем сознании. Так он потом об этом рассказывал. Он был молод, симпатичен и отлично сложен. Ольге, с которой мы летели тогда в одной бригаде и с которой дружили одно время, очень понравилась его есенинская внешность. Женька был в ее вкусе. А мне всегда нравились черноволосые и кареглазые, как ты и как один из Женькиных друзей, к которому он меня всегда ревновал. В аэропорту Карачи произошла смена экипажа. Мы попрощались, оставшись в Пакистане, а друзья полетели дальше.

Через три дня и мы прилетели в Ханой. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что за нашим служебным автобусом мчится автомобиль вместе с Женькой и его черноволосым другом. Больше часа шла погоня.

А вечером мы уже сидели в самом лучшем ресторане Ханоя. Женька умел очень красиво ухаживать — заказывал музыку, экзотические блюда, горящие коктейли. Со мной обращались с уважительной почтительностью, как с самой настоящей леди. Постоянно сопровождающий Женьку переводчик предупредительно раскрывал зонтик и держал его надо мной, когда я выходила из автомобиля, а Женька открывал дверцу и подавал руку. Молодежь теперь так себя не ведет. Он был другим, особенным. Как только я появилась в Ханое, он забыл о цели своей поездки и проводил со мной все свободное время. Друзья даже обиделись на него, когда он скрылся от них в день своего рождения. Меня же он боготворил. Наши отношения ограничивались поцелуями, правда, очень страстными, которые я вовремя пресекала.

В Москве, а он был тоже москвич, мы встречались в каждый из моих выходных дней, и все эти дни до поздних вечеров мы проводили вместе. Он познакомился с моим сыном Вовкой, возил его в бассейн, водил в «Макдоналдс», покупал ему игрушки, одежду, разные вкусности. Он занялся ремонтом квартиры, привозил продукты, мыл посуду. Напрасно я пыталась защитить себя притворно равнодушным тоном. Своим обволакивающим магнетизмом он сумел смести все препятствия на своем пути. И скоро затаенным помыслам, горящим в его нетерпеливой душе, суждено было сбыться. Через месяц я сдалась.