преступника разные характеристики группы крови. Поэтому Лемке как преступник исключается однозначно. Отрезвляющий ответ. Я чувствую себя так, будто выезжаю на автостраду и у меня внезапно заканчивается бензин. Наше расследование движется медленно, хотя оно только-только стало набирать обороты. Оглядываясь назад, я лишь улыбаюсь нашему рвению. Было бы слишком просто, если бы среди 10 образцов крови оказались и образцы крови преступника. Наша, криминалистов, повседневная жизнь была бы намного спокойнее.

Итак, начинается то, что мы называем «работать на износ», кошмар каждого следователя.

Расследование заходит в тупик, мы вынуждены заново проводить мероприятия по поимке неизвестного преступника. Почти все, что нам известно, приходится обнулить.

Перезапуск, все предыдущие данные удаляются. Мы снова задаем вопросы. Некоторые звучат уже совсем не так, как в начале расследования: действительно ли преступник должен был знать свою жертву? Мог ли он ошибиться домом и убить случайно? Но тогда почему Софи Унделох впустила его в квартиру? Может быть, есть еще какой-то родственник, которого мы упустили из виду? Или преступник был так называемым коммивояжером, который вечерами ходит по квартирам в надежде продать кому-нибудь подписку на газету? Но кто будет делать это в столь поздний час накануне Рождества?

Мы ведем дело так, будто вернулись в самое начало. Проверяем всех членов семьи, жильцов дома, где произошло убийство, опрашиваем жителей соседних районов, целые улицы. Мы поднимаемся и спускаемся по лестницам, ходим от двери к двери, неделя за неделей. Деморализующая следственная работа, которая не приносит нам успеха. Мы еще больше расширяем рамки расследования, даже проверяем немногочисленных и очень пожилых клиентов компании по доставке товаров почтой, где работала Софи Унделох, их родственников, ее знакомых по давним автобусным турам, игроков боулинг-клуба, членом которого она состояла, и фольклорной группы, где училась танцевать рил, традиционный шотландский танец. Мы также работаем с записями из ее телефонной книги и со списками адресов. Но каждый раз результат оказывается одинаково отрезвляющим: у нас нет подозреваемого, не говоря уже о преступнике.

Тем временем мы выяснили происхождение орхидеи. Для этого я связался с оптовыми компаниями цветочного рынка и менеджерами супермаркетов. Они сообщили, что несколько сотен растений, выращенных в Голландии для массового рынка, были проданы одной крупной дисконтной сети. Но и этот след ведет в никуда. Ни один из продавцов не смог вспомнить одинокого мужчину, которому бы они продали орхидею незадолго до Рождества. Даже анализ кассовых чеков ничего не дает. Сочетание таких покупок, как орхидея, вино, спаржа, ветчина и гель для душа – именно этот набор, как утверждает Тобиас Лемке, он купил в магазине, – не встречается.

Когда расследование заходит в тупик, мы часто обращаемся за помощью к общественности. Кто знает, может, какой-то прохожий случайно что-то заметил? Вдруг где-то преступник вел себя подозрительно спустя некоторое время после убийства. Или у жертвы был кто-то близкий, на кого мы до сих пор не вышли. Мы сообщаем о деле журналистам из местной прессы. Нам известно, что об убийствах любят писать и читать.

К нам обращается водитель такси. Он смутно припоминает молчаливого молодого человека, которого подобрал недалеко от места преступления примерно в то время, когда было совершено убийство. Он отвез его на главный железнодорожный вокзал. Но мужчина плохо помнит подробности, поэтому мы решаемся на необычный шаг, прекрасно понимая, что он не будет иметь доказательной силы в суде: мы вводим таксиста в гипноз, разумеется, с его согласия. К сожалению, даже в таком состоянии воспоминания о пассажире не возвращаются.

После нескольких месяцев бесплодных расследований старший делопроизводитель закрывает дело. «Личность преступника установить не удалось» – гласит сухая заключительная запись после изнурительных недель поисков. Это разочарование для всех нас. Эта формулировка – метафора нашего провала. Не помогает даже осознание того, что по статистике раскрывается подавляющее большинство убийств, однако не все. Но у нас просто нет времени на дальнейшее изучение этого дела – и в нашем распоряжении больше ни одной зацепки. На первый план выходит расследование других убийств: их происходит от 15 до 20 в год, что является очень серьезной нагрузкой для нашего бременского убойного отдела, состоящего из 20 сотрудников.

7

Прошло еще 10 лет, прежде чем в этом деле неожиданно появились подвижки. К этому времени я уже заместитель начальника полицейского управления по насильственным преступлениям и одновременно руководитель отдела убийств. Однажды утром мне звонит эксперт по дактилоскопическим следам и на безукоризненном полицейском немецком сообщает, что есть новые данные по тому нераскрытому делу об убийстве: отпечаток кончика большого пальца левой руки совпал в полицейской программе с данными одного человека. Это Тобиас Лемке. Я весь напрягся. Одно только упоминание этого имени заставляет меня почувствовать удовлетворение, поскольку Тобиас Лемке был единственным, против кого в то время существовало хотя бы малейшее подозрение. Но затем я задумываюсь: а что на самом деле означает эта находка? Что в конце концов дает определение принадлежности отпечатка пальца? Тобиас Лемке неоднократно посещал Софи Унделох. След большого пальца еще не делает его подозреваемым. Кроме того, у нас имелось заключение эксперта, которое, вне всяких сомнений, его оправдывало. Я уже собирался поблагодарить коллегу за информацию и попрощаться, когда он добавил еще несколько слов: речь идет об убийстве органистки Эльке Зимерс. Взволнованно спрашиваю, как им удалось обнаружить совпадение. Эксперт объясняет: в 1993 году Федеральное управление уголовной полиции ввело так называемую Автоматизированную систему идентификации отпечатков пальцев (AFIS) – это стало революцией в криминалистике.

Теперь экспертам больше не нужно визуально сверять отпечатки пальцев подозреваемых или лиц, которые уже были ранее идентифицированы, со следами, обнаруженными на местах преступлений. Эту задачу взял на себя компьютер.

Он может сравнивать отпечатки пальцев, состоящие из дуг, петель и завитков, гораздо быстрее и точнее. Если компьютер находит совпадения, то он автоматически информирует об этом ответственное земельное управление уголовной полиции. Затем эксперт еще раз все проверяет и подтверждает или опровергает результаты, выданные компьютером.

8

Следы ранее нераскрытых убийств также были вновь перепроверены с помощью нового метода. И вот теперь выявлено это совпадение, в результате которого наши с Тобиасом Лемке пути снова пересеклись. Преступление произошло более 12 лет назад, примерно за полтора года до убийства Софи Унделох. Одинокая и крайне ответственная органистка не явилась на вечернюю службу, что не осталось незамеченным со стороны пастора. Поскольку она не отвечала на звонки, обеспокоенный мужчина около 10 часов вечера обратился в полицию. Чуть позже тело женщины было обнаружено у нее