дома, рядом с кроватью, под светло-голубым шерстяным одеялом: обнаженное и скрюченное, лежащее на правом боку. Примерно в полуметре от трупа на ковре растеклась большая лужа крови, в которой валялись порванные трусики жертвы. Черные длинные волосы были слипшимися, опухшие, налитые кровью глаза закрыты. На кровати лежало орудие убийства: кухонный нож с лезвием длиной почти 35 сантиметров, на котором еще не засохла кровь.

Мне тогда позвонили поздно ночью, и я поспешил на место преступления. Эльке Зимерс, видимо, также добровольно впустила убийцу. Во всяком случае, эксперты-криминалисты не нашли никаких следов взлома. В квартире между женщиной и преступником, скорее всего, произошел конфликт. На это указывал, например, кабель, вырванный из телефонного аппарата. Это контрастировало со спокойной, почти стерильной атмосферой в квартире: повседневная одежда, аккуратно развешанная на спинке стула, стоящие рядом туфли, минималистская обстановка.

В пепельнице рядом с кроватью лежал окурок. К сожалению, впоследствии по необъяснимым причинам он исчез, прежде чем криминалисты успели зафиксировать следы. По всей вероятности, убийца покинул место преступления не сразу после убийства. Он оставался в квартире некоторое время. Об этом свидетельствует то, что он укрыл тело шерстяным одеялом. Мотивы для подобных действий могут быть самыми разными. Преступники, убившие вследствие конфликта и имевшие достаточно близкие отношения с жертвой, как бы символически отменяют совершенное злодеяние, накрывая тело. Другие стремятся таким образом создать эмоциональную дистанцию между собой и содеянным, например, чтобы не смотреть на мертвое тело. В данном случае я предположил второе. Открытые дверцы шкафов и выдвинутые ящики указывали на то, что преступник обыскивал квартиру. Он украл телевизор и портативную пишущую машинку. Убийца также забрал ключ от входной двери.

Вскрытие трупа показало, что у миниатюрной женщины не было ни единого шанса противостоять безудержной агрессии преступника. Он изо всех сил ударил ее по лицу и нанес ранение тупым предметом по голове. Затем он стал душить ее. Однако Эльке Зимерс не задохнулась, она умерла от 10 ударов ножом в левую часть груди: лезвие вскрыло перикард и пронзило левый желудочек сердца. Жертва медленно истекла кровью.

По месту преступления и найденным на нем следам, в том числе луже крови на ковре, можно было заключить, что преступник сначала перевернул умирающую женщину на живот после нанесения ей ножевых ранений, а затем положил ее на бок. Я внимательно осмотрел зияющие раны, которые располагались словно бусины на нитке жемчуга. Они шли через равные промежутки от левой груди к правой и, должно быть, наносились очень быстро, ведь преступник не менял своего положения. Во время этого последнего действия преступника Эльке Зимерс уже не могла ни сопротивляться, ни реагировать.

Вскрытие началось с сюрприза. Судебный патологоанатом подозвал нас и указал на область гениталий мертвой женщины. Эльке Зимерс была девственницей, когда умерла: убийца дефлорировал ее. Для нас это было первым удивительным обстоятельством дела, потому что Эльке Зимерс было за тридцать и она ранее состояла в браке. В последующие несколько недель мы активно выясняли обстоятельства жизни погибшей. Эльке Зимерс была застенчивым и, по всей видимости, глубоко несчастным человеком. Из-за осложнений после болезни женщина плохо слышала и к тому же страдала дефектом речи. Поэтому она вела очень уединенный образ жизни, никого не приглашала в свою квартиру, но являлась активным участником движения за мир и была полностью поглощена музыкальной и литературной деятельностью. Женщине было трудно вступать в отношения, связанные с сексуальной близостью. Она вышла замуж, когда ей было около 20 лет. Но супруг стал для нее скорее другом-отцом. Ее следующий партнер тоже был намного старше ее и, как говорят, предпочитал мужчин. Поэтому для нас осталось загадкой, кто же оказался настолько близок Эльке Зимерс, что она впустила его в квартиру и даже разделась перед ним до трусиков. Неужели этим человеком был наш Тобиас Лемке, чьи отпечатки пальцев обнаружены в ее квартире?

Я делюсь новой информацией с коллегами. Ответственные за это дело специалисты снова начинают расследование. Это как если бы вы достали из шкафа давно забытую книгу. Сначала нужно сдуть пыль с обложки, и потребуется некоторое время, чтобы вчитаться.

Коллеги быстро выясняют, что Тобиас Лемке жил со своей женой в доме Эльке Зимерс за несколько лет до преступления. Мы собираемся в конференц-зале нашего отдела и обсуждаем, как действовать дальше. Теперь у нас есть горячая зацепка, пусть даже отпечаток пальца может иметь очень банальное объяснение. Но люди из окружения Тобиаса Лемке как-то слишком часто умирают насильственной смертью: сначала юноша, потом Эльке Зимерс, наконец, Софи Унделох. Мы решаем еще раз всесторонне проанализировать обстоятельства жизни этого человека. Биография подозреваемого является для следователя мощным оружием. Пусть даже он получит эту информацию поздно – сидя напротив подозреваемого на допросе.

После развода с Аннетой жизнь Тобиаса Лемке, кажется, стабилизировалась. У него новые отношения, он прошел переподготовку в центре занятости на токаря и регулярно посещает группу анонимных алкоголиков. Вполне обычная жизнь, которая совершенно не вяжется с мыслью о том, что этот человек мог зверски убить троих. Это противоречие подтверждается и тем, что Тобиас Лемке пунктуально приходит на допрос в 11 часов в среду, хотя знает, что его вызывают по делу об убийстве девушки-музыканта. Разве убийца, совершивший не одно преступление, не повел бы себя с меньшим рвением и не проигнорировал бы официальную повестку? Или ему просто любопытно, и он хочет узнать, что нам уже известно?

Когда начинается допрос, никто из нас не подозревает, что он будет длиться почти 14 часов. Оба следователя не торопятся. Сначала они допрашивают Тобиаса Лемке как свидетеля и объясняют ему, что он может отказаться от дачи показаний, если имеет какое-то отношение к преступлению. Затем они просто слушают его. Нам, тем, кто наблюдает за беседой через одностороннее зеркальное стекло, предстоит провести несколько напряженных часов. Никто не уходит домой, хотя допрос затянется далеко за полночь.

Выкурив три сигареты подряд, Тобиас Лемке начинает говорить. «Она была моей любовницей, и я трахал ее, когда еще был женат. Музыка свела нас вместе». Уже в первой его фразе содержится ложь: до самой смерти его предполагаемая любовница, вне всяких сомнений, была девственницей. Тобиас Лемке все больше путается в противоречиях, когда рассказывает об их сексуальных отношениях и ее требовательности. Он запутывается, словно в невидимой паутине. Около полуночи парень сдается и просит одного из двух дознавателей поговорить с ним с глазу на глаз. «Кажется, вы меня понимаете. Вы психолог?» Коллега отвечает отрицательно. Однако Тобиас Лемке стоит на своем. Они обсуждают время, которое наступит после вероятного тюремного