регламенту. Но американский сериал Six feet under[16] дает представление об этой процедуре: яма обычно выкапывается на 6 футов, то есть около 1,80 метра. Большинство могил в Германии имеют примерно такую же глубину. Два рабочих осторожно залезают в яму и откапывают гроб. Сделанный из цельного дуба, после 10 лет пребывания в проницаемой для воздуха могиле, вырытой в песчаной почве, он серьезно разрушился. Несмотря на то, что согласно правилу Каспера, названному в честь судебного патологоанатома XIX века, разложение трупа в земле происходит в восемь раз медленнее, чем на воздухе, я боюсь, что труп сгнил слишком сильно.

С заметным усилием четыре человека при помощи веревок поднимают из ямы то, что осталось от гроба, и несут это до катафалка. Мы едем в отделение судмедэкспертизы, так как здесь, на кладбище, нет условий, чтобы открыть гроб и осмотреть человеческие останки. На месте помощник судмедэксперта извлекает их из гроба. Как и ожидалось, они сильно отсырели и разложились. Не самые лучшие условия для проведения экспертизы ДНК. Смрад разложения бьет в нос. Хотя трупный запах мне знаком, я наношу на лицо несколько капель духов. По моей просьбе патологоанатом передает мне часть останков: волосы, сухожилия, кости. В институте, специализирующемся на таких исследованиях, попытаются определить ДНК.

Тщательно приняв душ, я в тот же день отправляюсь в лабораторию, имея при себе фрагменты тела Софи Унделох. Ее останки перезахоронят. Институт находится в двух часах езды от Бремена. У меня с собой также образец крови Тобиаса Лемке и предметные стекла с мазками Софи Унделох и Эльке Зимерс. Я хочу, чтобы все следы преступления были проанализированы с помощью нового метода идентификации. Вместе с криминалистами из Института ДНК я изучаю обветшалые кости и сгнившие ткани. У экспертов все написано на лицах. Надежда на то, что я смогу представить результат исследования в ближайшее время, крайне мала. Если они вообще сумеют хоть что-то выяснить. Действительно, проходит почти целый год, прежде чем научный скептицизм превращается в уверенность: только в бедренной кости ученым удается определить характеристики в трех системах ДНК. Слишком мало для того, чтобы уверенно заявить о том, кому могут быть присвоены индивидуальные характеристики в смешанном следе спермы и вагинального секрета. В экспертном заключение говорится кратко и емко: «ДНК непригодна для типирования. Таким образом, интерпретация результатов невозможна». И снова мы терпим неудачу в нашем расследовании. Я разочарован, в очередной раз тупик. Но разочарование скорее вдохновляет, чем подавляет мой охотничий азарт. Настойчивость – это качество, которое только помогает детективу в жизни.

10

К этому моменту я уже некоторое время работаю, используя методы анализа и профайлинга. Почему бы не обратиться к ним? Вдруг они смогут помочь мне в этом деле? Преступления, которые в отношении Тобиаса Лемке уже доказаны, а также его поведение на месте убийства, идеально подходят для сравнительного анализа. Каждый преступник непреднамеренно раскрывает информацию о себе во время каждого злодеяния: планирование, выбор жертвы, выбор времени и места, способ убийства, умение справиться с ситуационным стрессом и то, в каком виде он оставляет тело жертвы. Для анализа совершенно неважно, кто этот человек. Речь идет исключительно о поведенческой оценке неизвестного преступника. В этом отношении профайлинг имеет определенные преимущества перед допросом, во время которого подозреваемый может лгать.

Конечно, схожее во всех преступлениях поведение преступника не может перевесить результаты экспертизы спермы, проведенной в ходе расследования. Тем не менее с годами мои сомнения в достоверности этого заключения продолжали расти. За это время я нашел ряд публикаций, критиковавших надежность отрицательных заключений по следам, в которых смешивались вагинальный секрет и эякулят. Также я вновь задумался над тем заявлением эксперта: он оценил как «отрицательную» группу крови, которая была обнаружена в сперме из мазков жертвы, то есть в следах преступника. У Тобиаса Лемке она была положительной. Означало ли это, что группа крови убийцы точно не обладала этой характеристикой? А может, все дело в том, что количество сперматозоидов в образце было недостаточным для ее выявления, хотя на самом деле она могла присутствовать? Было ли это единственной причиной для заявления о том, что «признак отрицательный»?

С судебным экспертом, проводившим экспертизу, мне больше не пообщаться. Поскольку я не могу сделать анализ следов спермы с места преступления, доказать виновность преступника научным путем мне не удастся. Но я могу проверить свои сомнения с помощью методов профайлинга.

Если сопоставление всех преступлений однозначно указывает на одного и того же человека, то я должен найти такие доказательства, чтобы суд их принял.

Получается, что спустя много лет после убийств я снова занимаюсь всеми делами Тобиаса Лемке. Я беру папки из архива и раскладываю их на столе и полу своего кабинета: фотографии, протоколы вскрытия, результаты осмотра места преступления и отчеты судмедэкспертов, а также уголовное дело.

11

В первую очередь я изучаю дело об убийстве юноши более чем 20-летней давности. Тобиас Лемке тогда обменял у друга свою стереосистему на пистолет «Вальтер ПП», запасной магазин и несколько патронов калибра 7,65 мм. Пистолет, который изначально предназначен для сотрудников полиции, в руках Лемке становится орудием убийства. До того происшествия он хвастает перед друзьями новоприобретенным аксессуаром. Приглашает их потренироваться в стрельбе и строит из себя мачо.

Преступлению предшествует ночная попойка. Лемке расстроен, узнав, что ему больше не разрешено питаться в приюте. Он по-прежнему любит ходить туда, хотя уже некоторое время живет в собственной квартире. Это дисциплинарное наказание, так как он нарушал правила внутреннего распорядка и приносил алкоголь в учреждение для молодежи. Во время алкотура по пабам своего района он случайно встречает двух знакомых одного с ним возраста: Розвиту Бартельс и Энно Онкена. Он злится на Онкена, потому что тот несколько недель назад увел у него «невесту». «И я запал на Розвиту», – позже скажет Лемке на допросе. Когда молодые люди начинают прикидывать, где бы им переночевать, Лемке приглашает парочку в свою квартиру. Ему захотелось переспать с девушкой, несмотря на то, что там будет Онкен: «Он был пьян в стельку».

Я рассматриваю фотографии из пожелтевшей картонной папки. На снимках – квартира Тобиаса Лемке сразу после преступления. Небольшое жилое помещение с покатыми стенами, отдельной кухней и ванной комнатой. Комната оформлена в стиле начала семидесятых: обои в цветочек, диван, два кресла, журнальный столик. По другой стене – кровать и небольшая полка с книгами. Здесь же ламповый телевизор и пара ковров в восточном стиле. Кроме трех плакатов – обнаженная модель,