Ловля умов в мутной воде

Если всю вторую половину 80-х Михаил Горбачев был на Украине самым обожаемым, а в 90-м – начале 91-го самым критикуемым политиком, то после апрельского «заявления десяти» его имя практически исчезло из политической жизни республик.

У хозяина Кремля не стало ни противников, ни сторонников. С ним больше не связывает надежд на лучшее трудовой люд, увидевший что горбачевские реформы носят не только демократический, но и пробуржуазный характер и выгодны лишь богатым. Отвернулся от него и могучий частно-криминальный бизнес, разочарованный тем, что Президент-генсек не решается довершить капитализацию страны. Русскоязычное население здесь не верит, что Горбачев может защитить его от играющих мускулами националистов (в этом убеждает опыт Прибалтики и Закавказья). Вожди нацдвижения на его помощь тоже не рассчитывают. У Президента страны нет опоры ни в единой группе-силе УССР. Такая же картина, видимо, и в остальных восьми республиках.

Поставив свою фамилию под апрельским заявлением, Горбачев фактически признал, что висящий в воздухе кремлевский центр впредь может существовать лишь по милости девяти избранных в сумятице парламентов. А это означает, что великое Советское государство перестает быть. Туманные заверения Горбачева об обновленном Союзе трудно не признать очевидным пропагандистским мифом, ибо центробежные тенденции в республиках гораздо сильнее центростремительных. Украина тому пример.

Прошлогодние выборы в Верховный Совет УССР не ускорили в ней развернутые Кремлем буржуазно-демократические реформы, но и не трансформировали их в национально-буржуазную революцию, как это произошло, скажем, в Литве или Грузии, где демократию заглотило стремление к государственной независимости.

Новые украинские власти, в общем и целом, остались привержены горбачевскому курсу. А почву для взращивания национал-самостийности рыхлили как бы попутно, мимоходом. И немало в этом преуспели.

Ныне в УССР республиканские законы верховодят над союзными. Она объявлена «суверенной национальной державой». Заметим, в России русские составляют 82 % населения, на Украине украинцы – 72 %. Но парламент РСФСР считает свою республику многонациональной. Украинские же парламентарии назвали УССР национальной. И в законе о языке они подчеркнули преимущества языка украинского, что уже дало основание Киевскому горсовету ввести только на нем преподавание и воспитание во всех детсадах. На очереди – такая же мера в школах, а затем и в вузах.

Снова заметим: в Канаде живут 26 % франко-канадцев, но английский и французский языки там равны. В Финляндии всего шесть процентов шведов, но их язык является государственным наряду с финским.

В УССР же на русском говорят 28 % граждан, но языкового равноправия с украинцами им не гарантируется.

Если ко всем этим фактам добавить еще то, что юношеству Украины разрешено не служить в армии за границами республики, то будет вполне очевидно: согласная на союзный договор, УССР идёт к тому же, что и отказавшаяся от него Грузия, – к полной государственной самостоятельности, к попранию прав меньшинства и доминированию националистической идеологии.

Идет она к этому под руководством коммунистического парламентского большинства во главе с Леонидом Кравчуком – бывшим заведующим идеологическим отделом, секретарем и первым секретарем ЦК КПУ, а ныне Председателем Верховного Совета. С той правовой платформы, которая им искусно конструируется, Украине легко будет шагнуть к собственной армии, милиции, денежной единице и таможне. Всего этого страстно жаждет Народная Рада. Но давайте взглянем, как ее кумир Степан Хмара печатно именует Кравчука: мастер брехни, бессоромный карьерист, организатор политического бандитизма, никчемный коллаборант, реакционна марионетка. Под сими ярлыками ему вменяются обвинения в проимперской политике и нежелании стать «на шлях побудовы Нэзалежной Украинской Державы». Абсурдность этих обвинений трудно не заметить. Большинство и меньшинство в парламенте УССР разделяют не идейные разногласия, а политические амбиции.

Кравчук и его команда – это партсоваппаратчики, перестроившиеся на буржуазно-демократический лад. Они успешно приноровились к условиям гласности и плюрализма. Они полюбили рынок западного образца и готовы его внедрять. Они пошли со свечами в церкви и стали охотно внимать набирающим популярность национал-патетическим откровениям (Степан Хмара полушутя-полусерьезно предсказывает: когда Кравчук сделается гетманом, главным писарем при нем будет поэт Дмытро Павлычко – идеолог националистического движения). Короче говоря, высший аппарат республики привел себя в соответствие с уровнем новых задач, и власти в будущей самостийной Украине никому уступать не намерен.

Народная Рада – это не политики-профессионалы, а люди разных профессий, претендующие на роль вождей нации. У них хорошо выходит трактовать ее чаяния без ее же согласия. Но этого им мало. Они тоже хотят властвовать. Более конструктивных и привлекательных лозунгов, чем лозунги аппарата, вожди-депутаты предложить не могут.

Поэтому для мирного захвата власти у них остается лишь единственное средство: критика – в том числе и абсурдная.

Рассчитывать в ближайшее время на успех Народной Раде не приходится: по самым авторитетным прогнозам на ближайших выборах президента Украины победит Кравчук. Но в перспективе шансов на власть она не теряет.

Обещанное к концу лета подписание нового союзного договора превратит СССР в некое сообщество наподобие стран покойного СЭВ. Почти все жизнеобеспечивающие отрасли экономики отойдут в ведение суверенных правительств, каждое из которых уже объявило о своей приверженности рыночным отношениям, допускающим полную самостоятельность предприятий, свободу действий для иностранного капитала.

Чем это обернется? Сибирские леспромхозы, избавленные от плановой дисциплины, прекратят поставки леса на Украину, «ибо им выгоднее торговать с японскими или южнокорейскими фирмами, которые платят не» деревянными» карбованцами. Тюменские нефтяники также, наверное, найдут более щедрых покупателей, чем полтавские или винницкие крестьяне. Сплошная суверенизация с разбойно-рыночным уклоном довершит развал экономики Украины и вызовет взрыв социального недовольства. Рост державного национализма, коему сейчас ничто не мешает, расколет украинское общество на коренных и мигрантов. Русскоязычные области, по примеру молдавского Приднестровья, потребуют отделения их от Украины. И тогда на политической арене республики вполне может взойти звезда того из лидеров Народной Рады, для которого даже сомнительный престиж своей нации превыше всего.

Погружение Украины в темень смуты, похоже, уже не остановить. Нет, здравомыслие народа пока не парализовано. С кандидатами в гетманы свое благополучие он не связывает. Но и не горит желанием отстаивать единую и неделимую страну, где права и свободы личности и нации гарантируются вне зависимости от места проживания. Отказ от суверенитета для жителя Украины означает принятие политики кремлевского центра. А ему – развалившему все что можно и ничего не построившему, ему – вымаливающему подачки по всему свету и бездарно их транжирящему, ему – вешающему иноземные долги на еще не родившихся детей, – никто не верит.