— Разве ты не надеешься повидать мир за пределами этого дома? — спрашивает он.

— Раньше, думаю, хотела. Когда-то я собиралась учиться. Я подумывала о профессии медсестры или учительницы. Но с тех пор, как появился Возлюбленный, все изменилось.

— Почему все должно было измениться? — раздраженно спрашивает Артур. — Ты же не его вассал.

— Потому что мир теперь здесь, — просто говорит она. — И какой смысл в учебе или работе, если Судный день близок? Поэтому мы здесь. Мы будем готовы, когда этот день придет. Он неминуем. Так говорит Возлюбленный.

Артур молчит.

— Хотелось бы мне, чтобы ты поверил, — мягко говорит она. — Я бы хотела, чтобы ты был спасен.

— Я бы тоже хотел, чтобы ты была спасена. Полагаю, мы по-разному понимаем, что такое спасение.

Ее трогают эти слова, ей приятно при мысли о том, что он желает ей добра. Но как они могут увязать воедино то, во что верит каждый из них, она не знает.

«По крайней мере, он сейчас здесь, — думает она. — Со мной он в безопасности. Он не должен уезжать отсюда».

Арабелла не спускается вниз к завтраку и весь день проводит в своей комнате. Она говорит, что у нее все прекрасно, вот только побаливает голова. На следующий день она снова отсутствует, и Летти поднимается с ней повидаться, обеспокоенная ее здоровьем. Когда она входит в спальню, тихонько, чтобы не потревожить сестру, кровать пуста, простыни смяты, а покрывало отброшено в сторону. Из гардеробной доносятся звуки рвоты. Летти торопится туда и видит Арабеллу, склонившуюся над раковиной. Ее сильно тошнит.

— Арабелла! — Она подбегает, отводит волосы сестры назад и ласково обнимает за плечи. — Ты больна. Я должна вызвать врача.

— Нет. Нет. — Арабелла сплевывает в раковину и устало выпрямляется. — Не надо. Нет смысла.

— Что ты имеешь в виду? Ты нездорова, это очевидно. Как давно ты так себя чувствуешь?

— Меня тошнит уже пару недель, но со вчерашнего дня я чувствую себя действительно больной большую часть дня.

— Большую часть дня? — От беспокойства у Летти округляются глаза. — Давай-ка снова в постель. Что же это может быть? Ты почти ничего не ела последние два дня, так что отравиться не могла, так ведь?

Арабелла ничего не говорит, но позволяет Летти уложить ее в постель и подоткнуть одеяло.

— Пожалуйста, позволь мне вызвать врача, — умоляет Летти, когда Арабелла, кажется, успокоилась.

— Нет! Нет! Не сейчас. Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, — говорит та.

— Узнал что? Что ты заболела?

Арабелла бросает на нее взгляд, снисходительный и в то же время вызывающий.

— Нет, глупенькая. Неужели ты не видишь того, что прямо перед глазами? Я нездорова, потому что у меня будет ребенок. Такая тошнота бывает на ранней стадии беременности. Через какое-то время она пройдет. Надеюсь.

Летти пристально смотрит на сестру, переваривая услышанное.

— Ребенок? Ты уверена?

— Думаю, я знаю симптомы. И все они у меня налицо.

— Но как ты могла забеременеть?

— Не будь такой глупой. А ты думаешь как? У меня есть муж, не так ли?

Летти не знает, что сказать. За раздражением она видит в глазах Арабеллы страх. Летти раздумывает над тем, над чем будут раздумывать все: как такое может быть после всего, что говорил Возлюбленный? Он категорично утверждал, что браки в общине непорочны. Дети — это грех. И все это было… могло быть ложью?

Арабелла бледнеет и стонет. Она вскакивает с кровати и опять бежит в гардеробную. Ее тошнит желчью, а Летти удерживает ее волосы над раковиной. После этого Арабелла вздыхает и говорит:

— Иногда дьявол побеждает, Летти. Это жестокое сражение, и иногда он одерживает верх.

Летти не рассказывает Артуру о своем открытии, а он, похоже, не замечает, что ночью, когда они вместе, она стала более тихой. Между тем он рассказывает о своих оксфордских друзьях и их приключениях. Он любит об этом поговорить, отчасти потому, думает Летти, что ему нравится ее возмущенная реакция. С другой стороны, он, видимо, напоминает самому себе о той, другой жизни, которая ожидает его, если он сможет вырваться отсюда. Летти так тиха, что он думает, будто она заснула, и вскоре тоже затихает, и она слышит его равномерное дыхание. Она не спит и думает, что все это значит и как община примет новость, когда станет очевидно, что Арабелла ждет ребенка. Вряд ли можно будет это скрыть. Она чувствует, как в ней трепещет нечто неприятное и в высшей степени нежелательное. Она понимает, что это сомнение, — отвратительное, мерзкое, тошнотворное сомнение. Оно грозит безопасности и определенности, которые являются фундаментом их мирка. Она сделает все, что в ее силах, чтобы подавить его.

Идет пятничная вечерняя служба, самая волнующая на неделе. Воскресные службы более официальны, а на пятничных царит радостная атмосфера, наполненная ощущением веселья и чего-то вроде гедонизма. Арабелла смогла прийти; она рассказывает Летти, что к вечеру тошнота уходит, но дневное недомогание ужасно измучивает ее, так что сил остается немного. Сары на службе нет. Китти говорит, что она чувствует себя хуже обычного, не выходит из своей комнаты и жалуется на боль в почках.

На службах Летти сидит теперь с Артуром. Его родители обычно сидят прямо за ними и обеспокоенно наблюдают, проявляются ли у Артура какие-нибудь признаки веры. На службах Артур выглядит необычайно покорным. Он мелодично поет гимны и слушает проповеди. Хотя он не возглашает вместе с другими «Аминь!» или «Господу слава!», но и не протестует. Нет ни пренебрежительного ворчания, ни тихих комментариев. Летти этому рада. Ее душа все еще потрясена, и вид Арабеллы, беременность которой теперь кажется такой очевидной, напоминает ей о ползучем змее сомнения, грызущем ее изнутри.

«Я так сильно хочу верить, — думает она. — Я должна верить».

Все построено на словах Возлюбленного и на вере, которую он в них вселил. Если бы не это, здесь не было бы никого, не было бы и церкви. А между тем в общине появляются все новые члены. Стало больше мужчин и женщин, призванных услышать слово Агнца, отчаянно желающих спастись, привлеченных жизнью в общине с ее комфортом, и изобилием, и обещанием безопасности до конца света и после него. Сегодня вечером церковь набита битком.

Возлюбленный в прекрасной форме. За время союза с Арабеллой он явно наполнился новой силой. Дамы с благоговейным трепетом говорят о его духовных дарованиях и о появлении в его душе новых глубин страстности и убежденности. Несомненно, физически он тоже выглядит великолепно, лучше, чем когда-либо, и явно упивается собственной харизмой.

Сегодняшним вечером он потрясает общину, громко разглагольствуя о греховности в мире и о божественной вдохновенности, которой он удостоен и которая позволяет ему ясно видеть, кто зерна, а кто плевелы.

— Мы ожидаем великого момента возмездия! — гремит он. — Я вижу ваши сердца! Я вижу, кто будет спасен, а кто нет. Я вижу тех, кто вечно будет гореть в аду! Чтобы спастись, вы должны поверить. Поверить!