Звездчатки об истинном характере отшельника. Он дружески положил руку на его плечо и сказал:

– Фендель, не знаю, как ты это сделал, но от всего сердца благодарю тебя за спасение Траутмана. Я этого никогда не забуду.

Он на мгновение замешкался, а потом, смущенно откашлявшись, совсем другим тоном, с уважением произнес:

– Простите меня за грубость, господин Эйхаз. Теперь я знаю, что вы не заслужили такого обращения и никто, кроме глупости и страха, ничего мне не нашептывал. Ох, мухоморные поганки… Я искренне прошу меня извинить. Отныне я у вас в долгу, и не только из-за собаки. Без вас я бы не забрался так далеко в поисках Блоди.

Правой рукой, поскольку левая по-прежнему лежала на плече Фенделя, он указал на неизвестную тропинку, у которой они сидели. И вдруг охнул от удивления, заметив, что пейзаж сильно изменился, пока они спасали Траутмана.

Туман рассеялся, и теперь окрестности были как на ладони. Заметив выражение лица Кремплинга, Фендель тоже повернул голову. Вместе они оглядывали темную бесплодную пустошь, и от столь унылого вида их сердца болезненно сжались. Перед ними к заснеженным горным высотам поднималась однообразная равнина, где не было ни одного деревца, ни единого кустика. Ничего подобного они не ожидали, ведь на этом месте должен был возвышаться угрюмый Сумрачный лес, вида которого так боялись неудачливые путники.

По вересковой пустоши вилась тропа, уводящая к далеким горам, и по ней, далеко-далеко, двигались две маленькие, но все же хорошо различимые фигурки. Кремплинг на одно долгое мгновение потерял дар речи, а потом хрипло закричал:

– Блоди! Это Блоди! Клянусь священными грибными кольцами, это он! Наконец-то мы его нашли! И, похоже, он даже не ранен, идет себе спокойно… Блоди! Сынок!

Не переставая вопить, он убежал, забыв про Фенделя и Траутмана. Все произошло так быстро, что отшельник едва успел опустить пса на землю, прежде чем броситься за Пирмином. Он с первого взгляда догадался, что судьба решила их обмануть, судя по расстоянию, на котором Блоди следовал за своим неизвестным проводником, уходя все дальше и дальше в чужую землю. Они уже давно пересекли границу миров и оставили позади все связанное с Холмогорьем: туман, болото, отчаявшегося отца и прошлую жизнь мальчика.

– Блоди, Блоди! – снова раздались впереди отчаянные крики Кремплинга. – Подожди! Ты меня слышишь? Блоди, стой, остановись! Это я, твой отец!

Но ни Блоди, ни его спутник даже не обернулись. И хотя они были уже очень далеко, они не могли его не слышать – стояла тишина, и только ветер проносился над пустошью.

Слышал ли отца Блоди? Он ни малейшим движением не дал понять, что заметил его.

Пирмин не сдавался, он снова и снова звал сына, но голос его срывался от усталости. Квендель изо всех сил старался бежать еще быстрее, ведь тропа была ровной и прямой, без препятствий, однако ничего не получалось. Как он ни старался, догнать Блоди он не мог.

И только когда Пирмин увидел, что маленькие фигурки почти слились с бесплодной местностью, он понял всю бессмысленность погони. Ему оставалось лишь беспомощно наблюдать за тем, как его ребенок уходит навсегда – и в его сердце словно проворачивали острый нож. Пирмин шел все медленнее и медленнее, потом остановился и упал на колени. Он потерял сына, едва отыскав его. В отчаянии он протянул к нему руки, но пальцы сжали только воздух, ведь ухватиться было не за что.

Фенделю потребовалось несколько минут, чтобы добраться до спутника, потому что Пирмин мчался на удивление быстро, хотя сам этого не замечал. Теперь придавленный страданиями отец с посеревшим лицом стоял на коленях – казалось, он вот-вот потеряет сознание.

– Фендель Эйхаз, умоляю тебя, – хрипло прошептал он. – Помоги мне и спой свою волшебную песню, чтобы я смог пойти за тобой. Может быть, это разрушит чары, ведь здесь точно что-то не так… Их просто невозможно догнать, как ни старайся! Спой песню, чтобы эти невидимые преграды исчезли и ко мне вернулись силы. Скорее, иначе будет поздно!

Фендель ничего не ответил и только с грустью посмотрел на Пирмина. Наконец, он медленно покачал головой и проговорил:

– Это не в моей власти.

– Хотя бы попытайся! – отчаянно крикнул Пирмин. – Ну же, помоги мне подняться, мы еще можем их догнать!

– Увы, теперь в этом нет смысла, – тихо сказал Фен-дель. – Дорога бесконечна.

– Нет смысла? Теперь, когда мы их наконец-то нашли? – В голосе Пирмина зазвучали раскаты грома. – Клянусь всеми Кремплингами, здесь нет ни болота, ни тумана, а ты предлагаешь сдаться? Ведь Блоди всего в сотне шагов впереди!

– Дорога бесконечна, – опять повторил Фендель. – Как бы ты ни старался, ничего не выйдет, если они этого не захотят.

– Хватит нести чушь! – крикнул Пирмин. – Надо немедленно бежать за Блоди!

Грубо схватив Фенделя за руку, он попытался встать. Отшельник помог ему подняться и тут же, притянув к себе, кивнул на тропу.

– Смотри, Пирмин Кремплинг, – негромко произнес он, – дорога пуста. Блоди больше нет.

– Он исчез? – вскричал Пирмин, пытаясь освободиться от цепкой хватки Фенделя и с ужасом глядя на то место, где он в последний раз видел Блоди и его странного провожатого. Но сколько он ни обшаривал взглядом тропу и пустошь, никого и ничего не увидел. Надеясь ошибиться, он с нарастающим страхом вглядывался вдаль, изучая местность вдоль и поперек. Наконец, ему пришлось признать, что Фендель прав. Хрупкие фигурки действительно исчезли, будто провалились сквозь землю, потому что спрятаться было негде.

– Н-нет, клянусь вороньими перьями, – заикаясь проговорил Пирмин, и глаза его наполнились слезами. – Нет, не может быть… Этого просто не может быть… Фендель, а ну, пусти меня! Я должен его найти… Лучше посмотри, куда он делся?

На Пирмина вдруг накатили чернейшее отчаяние и непреодолимая усталость. У него возникло мрачное подозрение, что в этом виновата холодная чужая земля. Фендель, отпустив его, молча смотрел, как тот, покачиваясь, бредет по тропинке.

Позади раздалось тихое поскуливание. Отшельник обернулся и с изумлением обнаружил, что их догнал Траутман – вид у пса был жалкий. Когда бедняга приблизился, хромая на трех лапах, Фендель его погладил, и пес ответил ему печальным взглядом.

– Хороший мальчик, хороший пес, ты очень храбрый! Пойдем к твоему несчастному хозяину, ему без нас плохо.

Пирмин, сгорбившись, стоял на коленях посреди тропинки, и его вздрагивающие плечи говорили о том, что он плачет. Быть может, он понял, что не найдет пути домой, к тому же округу снова заволок туман. Белый поток растекся по пустоши, ослепляя взор и смазывая очертания, ибо горы на горизонте