в мгновение ока превратились в неясную тень, а роковая тропа вновь вела в никуда. Над неведомой землей, где исчез Блоди, словно опустился занавес.

Фендель обнял рыдающего Пирмина. Отшельник молчал, потому что не мог придумать ничего утешительного, чтобы облегчить боль. Пес ткнулся носом в хозяина и сел рядом. Так они и замерли втроем, и время будто остановилось.

Но вот Фендель поднял голову: на его лицо падали мелкие снежинки, которые начинали свой танец в свинцово-серых тучах низкого неба. Он заметил двух воронов, летевших очень высоко над их головами. Фендель почему-то сразу решил, что это разведчики, ведь кружили они именно над ними. С ледяного неба донеслось карканье, смешавшееся с всхлипами Пирмина, которые становились все тише, пока не потерялись в хриплом птичьем грае. Квенделям вороньи разговоры показались издевательским смехом.

Но вот они встали. Когда слезы Пирмина высохли, а туман снова окутал все вокруг, Фендель настоял на скорейшем возвращении домой. Кремплингу было бесконечно тяжело покидать место, где он потерял сына, где последний раз видел его живым. Ему казалось, что, уходя, он отказывается от своего ребенка, но все же он выполнял короткие указания Фенделя и следовал за ним совершенно безучастно, словно все дальнейшее было ему безразлично. Пес устало трусил между спутниками, и вид у него был таким же удрученным, как у его хозяина.

Вскоре они снова очутились под мертвой сосной-виселицей. Покидая пустошь, они не произнесли ни слова: ни о потере Блоди, ни о том, увидят ли хоть когда-нибудь его снова. Казалось, что в ту ночь мальчик просто умер, ведь они были не в силах вернуть его из чужого мира.

Фендель отцепил от сосны веревку и сматывал ее, пока они пробирались через болотное озерцо мимо острова, где нашли Траутмана, к берегу, на котором поджидал лабиринт Черных камышей. Длинные посохи пришлось оставить, потому что Фенделю нужно было обеими руками держаться за веревку, а Пирмин нес собаку, пока они двигались по болоту. Второй факел давно погас, но света хватало – туман по-прежнему наполнял округу необычным мерцанием. Лучше не становилось, и без веревки квендели никогда бы не отыскали те самые ворота в камышах, сквозь которые извергались густые белые облака. Нащупав проход, Фендель привязал конец веревки к стеблям камыша и повесил моток через плечо. Пирмин усадил Траутмана на тропу, велев идти за отшельником, а сам пошел последним. Так начался их обратный путь по болоту.

На этот раз Фендель оглядывался через каждые несколько шагов, желая убедиться, что Кремплинг по-прежнему следует за ним. Он всерьез сомневался, что у Пирмина хватит сил добраться до реки, потому что тот скорее напоминал ходячий труп. Кремплинг механически переставлял ноги, и, попроси его Фендель броситься в черное болотное озеро, он, наверное, выполнил бы просьбу без единого вопроса.

Их снова окружил шепот Черных камышей, но Кремплинг почти не замечал его, хотя раньше это сильно ему досаждало. Обратный путь тянулся куда дольше, но, быть может, так лишь казалось, ведь не осталось той надежды, что прежде побуждала их идти вперед. Несмотря на мрачную задумчивость, Пирмину в какой-то миг пришло в голову, что они до сих пор не миновали сухой ивовый кустарник, где им явился волк. Эта мысль пронеслась в его голове, как сухой лист на осеннем ветру, одна из многих, и ему было все равно, потому ли, что Фендель пошел другим путем, или потому, что сам Пирмин давно потерял представление о том, где они находятся.

Квендель понял, что отшельник сумел вывести их из болота, только когда камыши закончились и они снова оказались там, где Лисичка разделялась на мутные ручейки. Из тумана впереди показался ряд берез, будто тени сросшихся скелетов, но ветерок явно шелестел их хрупкими листьями.

Фендель остановился и прислушался, подняв голову. Ему показалось, что он слышит какой-то звук, перекрывающий шепот берез и камышей, и чувствует чужое присутствие – к ним приближалось нечто опасное. Пирмин будто бы ничего не замечал. Фендель не стал слишком торопиться и повел спутника к березам, чтобы выйти на луг. В том месте Лисичка постепенно превращалась в обычную реку. Осталось пройти меньше сотни шагов до моста, темневшего вдали над туманом, будто дверь без порога. Если мост был виден, значит, на дороге туман рассеялся.

Теперь Фендель пошел последним. Он отправил Пир-мина и Траутмана вперед, потому что с каждым шагом его беспокойство все нарастало: он был уверен, что кто-то идет за ними по пятам. И не исключено, что скоро догонит.

– Быстрее, – торопил он спутников, хотя сам не знал, где они найдут силы, чтобы двигаться быстрее. В страхе он снова оглянулся и замер. Затем тишину разорвал его крик:

– Бежим! Скорее, если вам хоть немного дорога жизнь!

При этом он так сильно толкнул Пирмина в спину, что тот чуть не упал. Фендель схватил Траутмана, прижал его к груди и помчался вперед. Пес был тяжелым, ноги плохо слушались отшельника, и он вилял из стороны в сторону, но все же не споткнулся. Пирмин бросился за ним, повинуясь так же слепо, как и всю дорогу назад, но вскоре очнулся от оцепенения. Он оглянулся на бегу, чтобы узнать, что так напугало Фенделя, и от увиденного ужас с силой запульсировал в его жилах, окончательно прогоняя усталость.

Возле тонкой березки стоял волк. И это был не призрак: огромная серая фигура ничуть не была прозрачной. Зверь рванул с места и при желании мог бы настигнуть беглецов в несколько прыжков. Если они выбрали правый берег, то он выбрал левый, и теперь между ним и его добычей до самого моста не было ничего, кроме условной преграды в виде постепенно расширяющейся реки. Вряд ли волку пришлось бы сильно напрягать могучие лапы, чтобы перемахнуть через поток одним легким прыжком. Но ему нравилось бежать по противоположному берегу почти на той же высоте, давая почувствовать перепуганным квенделям, что от него не уйти. Он бежал с непринужденной грацией, свойственной всем волкам, дожидаясь, когда жертва свалится с ног, потому что даже последние силы, собранные в смертельном страхе, в конце концов уходят.

Кремплинг с ужасом заметил, что Фендель замедлил шаг. Он уже собирался поддержать спутника, когда его остановил едва слышный голос:

– Беги, волчий ты боровик, не останавливайся!

– Я могу взять Траутмана, – отдуваясь, предложил Пирмин.

– Беги дальше, что бы ни случилось, – донеслось до него.

И Пирмин не стал медлить, но в то же время что-то заставило его посмотреть влево, на другой берег реки. Волк повернул к нему