– Значит, ты дома, – сказал он и, приподняв ее, перевернулся обратно на спину.

Лежа на нем, Агнес продолжала его целовать и скоро почувствовала, что ее ласки не оставляют его равнодушным. Все произошло тут же, на диване. Уткнувшись лицом в ее волосы, Тобиас удовлетворенно пробормотал, что если работа так на нее действует, то, может, ей стоит найти еще какую-нибудь, кроме ресторана.

Потом они просто лежали рядом. Агнес гладила его тонкие руки.

– Тобиас, – осторожно начала она.

– Мм.

– По поводу того счета…

– Какого счета?

– Вчерашнего, за ужин в ресторане.

– А что с ним?

Агнес заколебалась. Не самый подходящий момент для разговора о деньгах, ну да ладно, лучше побыстрее с этим покончить.

– Мне пришлось… самой за вас заплатить. – Тобиас не отвечал. – Может… может, ты хотя бы часть мне вернешь?

Он молчал. Потом сказал: «Ну спасибо…» – и повернулся так резко, что Агнес чуть не свалилась с дивана.

– Пойми меня правильно. – Она стала нервничать. – Я очень рада, что ты и твои друзья зашли к нам в ресторан, но дела у нас идут неважно и поэтому…

– И поэтому ты хочешь отпугнуть тех, кто старается помочь, кто делает вам рекламу. Прекрасная тактика!

– Ну, милый, не обижайся!

– Сколько ты хочешь?

– Но…

– Я спрашиваю, сколько ты хочешь?

– Хотя бы несколько сотен, – ответила Агнес почти шепотом.

– Не волнуйся, я отдам тебе твои деньги. Если это для тебя так важно. – Отстранив ее, Тобиас поднялся с дивана и, как был голый, вышел в прихожую. Через несколько секунд он вернулся с бумажником. Вытащив две сотенные купюры, кинул их на стол:

– Пожалуйста.

Агнес боялась на него взглянуть. У нее и в мыслях не было его злить. Взяв деньги, она тихо сказала спасибо. Больше они к этой теме не возвращались.

В час Агнес собралась ложиться, но Тобиас выспался днем, и к тому же он все еще был обижен на Агнес. Когда она зашла пожелать ему спокойной ночи, он сидел перед телевизором и щелкал пультом, переключаясь с MTV на «Дискавери» и обратно. Он снова выругался: везде одно дерьмо. Почему у них нет кабельных каналов, по которым передают кино? Живя в гостиницах, он привык их смотреть. Агнес не видела особого смысла платить за дополнительные каналы, она и те что есть редко смотрела. Тем не менее она кивнула и обещала подумать. Войдя в спальню, она сняла медальон и легла в постель.

После обеда Тобиасу надо было ехать на репетицию. Он и несколько других музыкантов из их коллектива создали новую группу. Чтобы, подчеркнул Тобиас, играть собственные композиции, а не просто делать новую аранжировку старых шлягеров, как Кристер Хаммонд.

Тобиас гордился своей работой, но ему, судя по всему, надоело быть в тени. Он не звезда вроде Хаммонда, не приглашенный исполнитель, не солист, даже не руководитель оркестра. Он – просто гитарист, один из многих в этом грандиозном шоу. Его задача – подыгрывать другим, не выпячивая себя, оставаясь незаметным. Тяжелая доля для того, кто привык занимать на сцене самое видное место, пусть это всего лишь крохотная эстрада в «Трех ящиках пива» или захудалый молодежный клуб.

Он взял гитару, надел ковбойскую шляпу, и Агнес вновь увидела Тобиаса, в которого когда-то влюбилась. Тобиас вышел из дому, а она смотрела ему вслед из окна. Какой он все-таки сексуальный, подумала она.

Когда позвонила Мадде, мысли Агнес по-прежнему были заняты Тобиасом, и, видимо, поэтому она не удержалась и рассказала сестре про возвращение своего героя.

Мадде пришла в ярость. Она шипела, плевалась, ругалась, пока Агнес не пригрозила, что бросит трубку, если сестра не успокоится. Мадде глубоко вздохнула и немного сбавила тон:

– Дура ты, Агнес!

– Перестань! – Агнес чувствовала, что начинает злиться всерьез.

– Перестань? Знаешь, кому действительно давно пора перестать? Тебе! Хватит уже пускать обратно этого подонка всякий раз, как он приползает к тебе со своим раскаянием.

– Он не подонок. – Агнес приходилось сдерживать себя, чтобы тоже не перейти на крик.

– Нет, подонок!

– Нет!

– С чего ты взяла, что на этот раз ему можно верить?

– Я знаю. Мне интуиция подсказывает.

– Интуиция? – Казалось, Мадде сейчас разразится гомерическим хохотом, но вместо этого в трубке раздался короткий смешок.

– Да, интуиция. Нужно уметь доверять своим чувствам.

– А как насчет разума?

– С каких это пор ты стала читать Джейн Остен?[28]

– В каком смысле?

– Да так.

Они обе замолчали.

– И все-таки ты дура, – снова заговорил голос в трубке. Это стало последней каплей.

– А мне плевать! Нечего лезть в мою жизнь и решать за меня, с кем мне жить! Самодовольная обезьяна! Сиди в своем уродском доме со своим ребенком и мужем-занудой и радуйся, а меня оставь в покое! – Агнес бросила трубку.

Сердце отчаянно колотилось, она задыхалась, ее била дрожь. Агнес даже испугалась – никогда раньше она так бурно не реагировала. Сестра загнала ее в угол. Пыталась поставить перед выбором. Но она уже сделала выбор. Она выбрала Тобиаса.

Агнес упала на диван. Она по-прежнему дрожала, к горлу подступили слезы. И вскоре она уже, скорчившись, рыдала, и слезы оставляли темные пятна на светлой обивке.

– Черт, черт, черт, – повторяла она про себя, словно заклинание. – Черт, черт.

Понемногу плач утих, теперь Агнес просто лежала, свернувшись в клубок, как ежик, выставивший свои иголки. Когда опять зазвонил телефон, Агнес колебалась, стоит ли брать трубку. Скорее всего, это Мадде хочет извиниться. Сказать, что хватила через край, влезла не в свое дело, что она, конечно, желает Агнес и Тобиасу счастья.

Приподнявшись, Агнес потянулась за телефоном, который в сердцах отшвырнула на другой конец дивана.

– Да? – коротко произнесла она. Быть приветливой с Мадде она не собиралась.

На другом конце провода возникло замешательство, потом женский голос сказал:

– Э-э-э… Можно Тобиаса?

– Его нет, он на репетиции. А кто его спрашивает?

Собеседница проигнорировала вопрос:

– Вы не знаете, у него мобильник с собой?

– Не знаю. А с кем я разговариваю?

Женщина словно раздумывала, как ответить:

– Это… коллега. – Было слышно, что она собирается закончить разговор.

– Ему что-нибудь передать?