Некоторое время подростки шли молча. Потом Устин не выдержал и поинтересовался:

– Как вышло, что у чугунного котелка такая чудесная сестренка?

– Не смей говорить о Вейне плохо. Он просто очень сдержанный.

– Ты на офицерчика непохожа. Живая, веселая – ничешная.

– Ты тоже забавный, но не умеешь притворяться. Как тебя не раскрыли?

– Я молчал и сторонился гостей. Стеснялся типа, как обещал кэпу. Верни перчатки, а?

Фаина ойкнула и отдала их. Устин нахмурился, увидев, что пальцы девушки покраснели под кружевом ее собственных, бальных, перчаток.

Она расстроенно поднесла руки к лицу:

– Плохо… Должно скоро пройти, правда?

– Ага. Когда будешь стрелять в следующий раз, возьми перчи потолще. Теперь нам надо Амиллу или кэпа…

Подростки вернулись в зал. Они быстро проверили террасу и галереи, прогулялись среди пар, но доктора Марию Гейц не обнаружили. Зато Амилла заметила их сама и подошла, с ужасом в глазах смотря на кузину. Фаина превзошла себя. Лишь бы никто не засек ее отлучку!

Чтице потребовалось не более минуты, чтобы разобраться в мыслях подростков. Она выслушала сбивчивый рассказ Устина, резким движением веера приказала ему закрыть рот и зажмурилась.

Амилла не думала, что Вейс среагирует настолько быстро. Чтица позвонила Севану Лениду четверть часа назад, и гитец уже выехал в Кверкор. Сама она не могла задержать преступника. Вейс расправился бы с ней в два счета.

Надежда оставалась только на Марию. Последний раз чтица видела ее, уводя Фаину от Рената. Та направлялась в сторону библиотеки.

– Идемте, – распорядилась Амилла.

Устин оказался у библиотеки первым, с грохотом распахнул дверь и обрадованно заорал:

– Кэп, ты здесь!

Леовен Алеманд и Мария отскочили друг от друга как ошпаренные, но парень ничего не заметил.

– Мистер Гризек, – произнес офицер сухим недовольным тоном, – вы переступаете все допустимые границы приличий.

– Кэп, врежь ему и пошли. Поговорить надо.

Мария заметила за его плечом Амиллу с Фаиной и подбородком указала на них Алеманду. Офицер напрягся и в мгновение ока оказался рядом с сестрой.

Чтица почувствовала его ярость и утомленно прислонилась к стене, выстраивая щит. Эмоции клокотали в Алеманде точно вулкан, пусть лицо оставалось каменной маской.

«Как будто сам только что не позволил себе лишнего с Марией…» – укоризненно подумала Амилла, понимая, что мигрень станет ее верной спутницей на ближайшие сутки, а то и двое.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил у сестры Алеманд.

– Я много танцевала, потом гуляла по саду и столкнулась с Устином. Он искал доктора Гейц, – девушка захлопала ресницами и доверительно взяла брата за руку.

Чтица едва не рассмеялась от подобной неумелой лжи. Как Фаина раньше выкручивалась?!

– Тебе не стоило ходить одной…

– Разве в этом уважаемом доме может случиться что-то плохое? – риторически поинтересовалась Фаина и сменила тему: – А почему ты с доктором Гейц в библиотеке наедине?

– Ты хоть догадываешься, на что намекаешь? – офицер иронично выгнул бровь.

– Нет, – смутилась она. – Но ведь не просто так, правда?

Алеманд ласково погладил ее пальцы:

– Фини, милая, послушай… – и замолчал, уловив знакомый запах. Едкий, дымный, ржавый. Тон изменился: – Объясни-ка мне, пожалуйста, почему от тебя пахнет порохом?

– В саду упражнялись. Я оказалась рядом и смотрела на стрелков, – быстро ответила Фаина, и офицер, даже не став уточнять, кому взбрело в голову тренироваться посреди ночи, понял, что она врет. – Они…

Под откровенно скептическим взглядом девушка замолчала и попыталась убрать руку, но Алеманд удержал ее, присмотревшись к потемневшему кружеву перчаток.

– Итак, Фаина, кто дал тебе оружие? – офицер безмолвно посочувствовал будущему зятю.

– Никто, – ответила она, но сразу поправилась: – Не скажу.

Алеманд перевел тяжелый взгляд на Устина. Парень попятился.

– Леовен, достаточно, – Амилла потеряла терпение. – Мария, Вейс уходит.

Доктор сдавила пальцами переносицу, неохотно выныривая из пьяной расслабленности.

Алеманд сориентировался быстрее. Отчасти потому, что был трезв. Отчасти из-за нежданных гостей в библиотеке и беспокойства за сестру. Упоминание Вейса окончательно привело его в форму. Он не стал укорять Амиллу, что прием оказался не столь безопасен, как она уверяла, и кратко спросил:

– Где он?

– Собирает манатки – и сматывается, – ответил Устин.

– Молодец, – Лем похлопала парня по плечу. – Дай «таган». Доставай-доставай. Думаешь, я не знаю, что ты с ним не расстаешься? Алеманд, где парковка?

– Южное крыло. Я покажу… – он покачал головой, когда Устин вытянул из сапога оружие. – Револьвер на приеме, прекрасно… У вас совсем головы нет, мистер Гризек.

– Зато пригодился, – Лем переломила «таган» и поморщилась, увидев всего четыре патрона. – Маловато…

– Кэ-эп… – нахмурился парень. – Ты че, пьяная?..

Мария пожала плечами и, сказав Амилле:

– Присмотрите за детьми, – устремилась к выходу.

– Белое Солнце! Вашим отцом определенно был самый ненормальный россонец на материке! – Алеманд догнал ее и схватил за плечо. – Я не пущу вас в таком состоянии!

Доктор остановилась, вонзив в него ледяной взгляд.

Амилла застонала, рухнув в кресло и прижав к вискам пальцы. Если Алеманд был бурлящим вулканом, то Мария – бурей. В стальных глазах взвилось единственное желание: убить его на месте. Офицер безмолвной вспышки не заметил. Однако Амилла почувствовала: он перешел какую-то неявную, но крайне важную для доктора границу.

Рука Марии с револьвером дернулась. Чтица вскрикнула – ей показалось, доктор выстрелит.

– Амиллочка, ты в порядке? – Фаина присела на подлокотник.

– Сильные эмоции доносят существенные неприятные отголоски… – сдавленно прошептала чтица. – Иногда… это болезненно.

– Отлично, вы еще и мозголом! – Мария зло развернулась к ней.

Леовен вздрогнул и бросил на Амиллу быстрый взгляд – он тоже слышал об этом впервые.

– Это… закрытые сведения. Но если они необходимы, чтобы вы прекратили ссориться и схватили Вейса… – Амилла собралась: – Да!

– Ваш кузен, надеюсь, таким даром не обладает? – прошипела доктор.

– Нет… И я не сомневаюсь, вы выскажете ему вслух все, что сейчас подумали. Идите уже!

Мария ответила руганью, а Алеманд решил немедленно отправиться за беглецом, пока не узнал об Амилле новые неприятные факты. Офицера передергивало от одной мысли, что она копалась у него в голове. Шагая по коридорам, он заставил себя об этом не думать.