Ее категоричное резюме могильной плитой легло на столик для пинг-понга.

Было ужасно неловко, что кто-то намекает на нашу с Альбой личную жизнь перед тремя другими коллегами, но в словах Эстибалис звучало такое отчаяние, такое желание меня защитить, что ее реакция в очередной раз меня тронула.

Милан задержала дыхание, Пенья покраснел до ушей. Альба выдержала неловкую сцену со свойственным ей достоинством.

— Тогда сделайте все от себя зависящее, чтобы раз и навсегда определить мотив этих убийств, потому что моя дочь не заслуживает того, чтобы не знать своего отца.

Все повернулись ко мне, но никакого смущения я не испытывал.

Альба впервые называла меня отцом своей дочери.

Мы оба знали, что делаем это для того, чтобы защитить ее, что наше единодушие — единственное, что поможет ей на протяжении всей жизни, уберегая от клейма дочери серийного убийцы.

Пристально посмотрев на Альбу, я постарался передать ей всю свою твердость: «Это ради нее. Ради малышки. Это наша единственная официальная версия. Ради нее».

— Асьер и Лучо тоже в опасности, если ждут ребенка, — вмешался неизменно прагматичный Пенья. — Мы должны исключить этот момент, не так ли?

— Конечно, — сказала Милан и записала пару замечаний на своем розовом стикере.

— Давайте поговорим о других подозреваемых, — предложил я, чтобы быстрее проскочить узкое место.

— Голден Герл. Неофициально сотрудничала с инспектором Айялой в предыдущих расследованиях, — сказала Эстибалис. — Инспектор получил уведомление от некого Матусалема — другого известного специалиста по компьютерной безопасности, ранее судимого — о том, что Голден раскапывает в «Дип веб» вещи, связанные с «Делом водных ритуалов»: «Тейзеры», форумы подростков-самоубийц… Любопытно, что юными самоубийцами она заинтересовалась до того, как Милан выяснила, что в сентябре прошлого года Сауль Товар, директор лагеря в девяносто втором году, потерял приемную дочь Химену Товар при сходных обстоятельствах: девушка поднялась на Добру, важный археологический объект, напоминающий сценарии предыдущих преступлений, и умерла от переохлаждения.

— Минуточку, — прервал я ее не очень уверенно, — Голден расследует то, что не должна… не должна расследовать, но с каких это пор ее подозревают в убийстве?

— А тебе, Унаи, она не кажется подозрительной? — удивилась Эстибалис. — Не хочешь ли ты сказать, что тебе это даже в голову не приходило?

«Голден — шестидесятивосьмилетняя пенсионерка со сломанным бедром, — написал я, немного устав от длинных фраз. — Кто-нибудь представляет себе, как она подвешивает человека за ноги на вершине горы?»

— Ты должен рассказать все, Кракен, — сказала Эстибалис, прочитав мою запись. — Начни про Амстердам.

— Рассказывай сама… у нас не… у нас не так много времени, — мрачно ответил я.

— Эта «бабушка» работала в офисе RIPE[38] в Амстердаме за счет компании «Циско». Она контролировала все шаги раннего интернета, знала все о компьютерной безопасности, состояла в команде первых администраторов IP-сетей в Европе. В девяносто восьмом году в музее голландской столицы произошла кража: украли котел из Гундеструпа. Вскоре были проведены кельтские ритуалы Тройной Смерти; жертвами стали домашние животные.

— Я понимаю ваше беспокойство, — заметила Альба. — Не рискованно ли следить за ней из офиса? Получается, что бы мы ни делали, в вопросах компьютерной безопасности эта дама обставит нас в два счета.

— Лично я, — вмешалась Милан, хорошенько откашлявшись, что показалось мне немного забавным, — лично я думаю, что лучшая стратегия — продолжать как ни в чем не бывало, сохраняя при этом оба канала связи: один частный и еще один с менее секретной информацией.

У меня была другая стратегия, гораздо более аналоговая, чтобы выяснить наконец, с какой стати Голден сунула нос в это дело. Но я догадывался, что ее не одобрит ни мое начальство, ни коллеги, и поэтому я молча потянулся за предпоследним миндальным орехом, пожаренным дедушкой.

— И что, никому не кажется подозрительным Матусалем? А как насчет Тасио? — спросил Пенья.

— Я давно уже рассмотрел этот вариант, — ответил я. — Тасио невиновен. Он и так заплатил сполна.

— Допустим, святым Тасио не был.

— Да, но в убийстве он невиновен, к тому же сейчас он в Лос-Анджелесе. Дайте ему спокойно начать новую жизнь, — заметил я.

— Помощник инспектора Пенья, — вмешалась Альба, — неужели вы всерьез думаете, что это работа юного хакера или Тасио Ортиса де Сарате?

— Матусалем уже побывал в тюрьме; нельзя утверждать, что он уважает закон. А Тасио… ладно, оставим его в покое. По общему признанию, он уже заплатил за то, чего не совершал, хотя тем, кто чуть ли не всю сознательную жизнь видел в нем серийного убийцу, трудно воспринимать его иначе. И это они взломали мобильный телефон инспектора уголовной полиции. Сами они утверждают, что желают о нем позаботиться, однако это уголовное преступление.

— Будем работать с тем, что есть, — ответила Альба. — И вернемся к делу о водных ритуалах. Ни в деле Матусалема, ни в деле Тасио нет ни намека, ни подозрения, что кто-то из них имеет отношение к жертвам или местам преступлений.

— Не совсем так. Сценарии имеют четко выраженное историческое значение. А Тасио был археологом, да и сейчас им остается.

— Может, хватит? — не выдержал я и написал: — «Из-за этого он уже был один раз несправедливо осужден; неужели мы ничему не научились?»

Прочитав мою запись, Пенья покорно вздохнул.

— Честно говоря, я и сам в это не верю. Он был козлом отпущения. Нам в полицейском участке в Доности случалось сталкиваться с подобным. Извините, если я слишком категоричен, но, на мой взгляд, это тупиковый путь. Мы должны сосредоточиться на других подозреваемых, которым есть что нам рассказать. На Сауле Товаре, например.

Эстибалис снова взяла слово:

— Как раз хотела об этом поговорить. Здесь нам точно есть чем заняться. В девяносто третьем году Сауль потерял Ребекку, а всего несколько месяцев назад — приемную дочь Химену. У нас имеются подозрения, что удочерение не было законным, поскольку ребенка разрешали усыновить ему и его жене, которая скончалась в девяносто первом году, и Сауль не обновлял данные в свидетельстве о дееспособности. Мы вновь обратились в полицейский участок Сантандера с просьбой о помощи и сотрудничестве в обоих делах — Ребекки и Химены. Я поговорила с инспектором Ланеро; он не связывает старое дело Ребекки Товар с самоубийством Химены, несмотря на то, что у девочек один и тот же отец. В полиции Сантандера не осталось никого из тех, кто когда-то расследовал убийство в Фонтибре, а потому они не слишком заинтересовались смертью Химены: для них это всего лишь еще одно самоубийство. Кстати, нам предстоит выяснить причину смерти жены Сауля, о которой нам ничего не известно.